9 декабря организация по расследованию нарушений прав человека Human Rights Watch (HRW) получила данные о более чем 2 тысячах уйгуров, находящихся в так называемых «лагерях перевоспитания» в китайском районе Синьцзян. Это уже вторая утечка данных о заключенных уйгурах за этот год. К делу уже подключился Международный уголовный суд (ICC), который заявил о дополнительном сборе данных и свидетельских показаний для расследования преследований уйгурского меньшинства в Китае.
В лагерях уйгуры оказались после того, как попали в правительственную базу данных Integrated Joint Operations Platform (IJOP). IJOP расшифровывается как «Интегрированная платформа совместных операций». База данных включает в себя информацию, добавленную с помощью автоматического онлайн-мониторинга, а также данные, введенные вручную уполномоченными лицами. В СУАР она заработала в 2018 году.
С помощью алгоритмов искусственного интеллекта (ИИ) система собирает и анализирует данные с камер, устройств по распознаванию лиц, камер полицейских контрольно-пропускных пунктов; банковские записи и полицейские отчеты, а также информацию с беспроводных интернет-устройств. Власти Китая заявляют, что используют IJOP для борьбы с терроризмом, однако на деле уйгуры оказываются в лагерях по причинам, никак не связанным с террористической деятельностью. С помощью технологий Пекин смог поставить под контроль непокорный регион и начать его успешную ассимиляцию.
Пропадаю я
51-летний глава агентства недвижимости Экбер Имин пропал без вести в середине 2018 года в Синьцзян-Уйгурском автономном районе (СУАР) — самом большом регионе Китая на западе страны. Бизнес Имина был довольно заметен в регионе, имел $2 миллиона оборота и активно сотрудничал с зарубежными игроками. Вместе с Экбером пропали и его братья, Меметурдиимин и Меметджанимин, и еще как минимум 20 сотрудников фирмы.
Лишь в январе 2020 года в западную прессу просочилась информация об их судьбе — все они были обвинены в экстремизме. Источники сообщали, что бизнесмен получил 25 лет тюрьмы за укрывательство: он прятал других мусульман, которые должны были содержаться в лагерях перевоспитания. Другое обвинение звучало экзотичнее: «распространение экстремистской идеологии путем внедрения этнических и религиозных элементов в конструкции зданий». На тот момент в СУАР уже начали сносить некоторые мечети и убирать исламские украшения с других.
Имин не первый уйгур, пропавший в регионе. Люди исчезают здесь тысячами.
Ножи в спину
Уйгуров в Китае 10 миллионов, в Синьцзян-Уйгурском автономном районе они составляют 45% населения. Регион вспыхнул после распада Советского Союза: среднеазиатские республики СССР получили независимость, и уйгурское меньшинство, наблюдавшее, как по другую сторону китайской границы появляются новые страны с родственной тюркской культурой, захотело того же. При этом и Среднюю Азию, и соседний Афганистан сотрясал исламский экстремизм — и многим китайским мусульманам казалось, что религиозная война решит их проблемы. Отчасти дело здесь в бедности: СУАР не самый развитый регион страны, и даже здесь уйгурское меньшинство в основном сосредоточено в сельской местности.
В 2000-х радикально настроенные уйгуры стали реальной угрозой для Коммунистической партии Китая и безопасности всего китайского общества. Террористы из «Исламского движения Восточного Туркестана» (ИДВТ) регулярно устраивали теракты. Характерной чертой этих атак были примитивные методы — в основном террористы просто нападали на людей с ножами. И тем не менее каждый год гибли десятки людей, причем и за пределами Синьцзян-Уйгурского автономного района тоже.
В 2009 году в столице СУАР Урумчи случилось настоящее межэтническое побоище.
Уйгуров заподозрили (как потом выяснилось, безосновательно) в изнасиловании этнической китаянки в провинции Гуандун, и в результате случился погром уже в Урумчи: сотни жертв, пожары, беспорядки. Ситуация в регионе продолжала накаляться. В 2013-м уйгурские исламисты из ИДВТ устроили громкий теракт на главной площади Пекина: внедорожник въехал в толпу туристов. Кроме того, в Синьцзяне весьма вольготно чувствовали себя представители опасных террористических группировок, вплоть до запрещенной в России «Аль-Каиды», успешно вербовавшей местную молодежь.
1 марта 2014 года снова произошел теракт на вокзале в Куньмине. Тогда пять человек с ножами атаковали пассажиров в зале ожидания. 31 человек погиб, более 130 были ранены. Четверых нападавших застрелил полицейский, одного удалось задержать. Китайские власти задержали и казнили троих соучастников — и решили применить новый подход к решению подобных проблем.
Лагерь невезения
В СУАР был прислан специалист по умиротворению мятежных регионов — одиозный Чэнь Цюаньго, уже усмиривший Тибет. Он подошел к задаче максимально творчески — и нашел высокотехнологичное решение. К 2017 году в СУАР возникли так называемые «лагеря перевоспитания», которые в США сравнивали с концлагерями. Что в этих лагерях происходило на самом деле — до сих пор загадка; есть только косвенные свидетельства. Верить тем, кто побывал в официальных пресс-турах, явно не стоило — их репортажи слишком лояльны даже при очевидных попытках сделать поправку на китайское гостеприимство. Исследователям оставалось довольствоваться рассказами бывших узников (которые порой тоже ангажированы) и анализом фотографий, сделанных со спутников. Как бы то ни было, добровольно в «лагеря перевоспитания» не попадали.
Предполагалось, что миллионы мусульман, пройдя через «лагеря перевоспитания», должны стать правоверными коммунистами. Парадоксально, но в каком-то смысле это действительно оказалось правдой: тем, кто не сопротивлялся «перевоспитанию», после освобождения действительно было легче интегрироваться в китайское общество — заключенным преподавали китайский язык и учили полезным профессиям.
Официально Пекин называет эти лагеря «центрами профессионального образования и переподготовки».
Американские источники настаивают, что в лагерях уйгуров массово пытали. Реальных подтверждений этой информации пока нет, а прессу США в подобных случаях трудно назвать беспристрастной. Американские власти не только активно сотрудничают со Всемирным уйгурским конгрессом, представляющим сторонников уйгурской независимости за пределами КНР, но и отказываются официально признавать Исламское движение восточного Туркестана террористическим.
Соединенные Штаты обвиняют Китай в притеснении этнических меньшинств. Не так давно под американские санкции попали сразу несколько высокопоставленных китайских чиновников, имеющих отношение к истории с уйгурами — в частности, руководитель Бюро общественной безопасности округа Синьцзян, секретарь Компартии СУАР и его предшественник.
Технологии на службе дракона
При этом жизнь уйгуров даже за пределами лагерей нельзя назвать особенно легкой. Так, по разным данным, им запрещают называть детей мусульманскими именами, поощряют (а в ряде случаев и навязывают) браки с ханьцами, заставляют есть свинину и пить алкоголь. Появлялись сообщения о возможных планах по стерилизации уйгурок (исследователи обнаружили траты на такие цели в одном уезде, после чего эта информация, как это обычно и бывает, стремительно исчезла), что уже действительно попахивает преступлением против человечества. Но, повторимся, в этой истории больше вопросов, чем ответов.
Сейчас на каждые 10 тысяч жителей Синьцзяна приходится примерно столько же видеокамер, сколько внутри страны наблюдают за сотнями тысяч, а то и миллионами граждан. У полицейских есть возможность вычислить каждого жителя по биологическим данным, так как у жителей сканировали радужку глаза и отпечатки пальцев. Кроме того, датчики локации были установлены на каждый автомобиль, их передвижения также отслеживаются и становятся частью Big Data.
Наше исследование впервые показало, что полиция Синьцзяна использует незаконно собранную информацию о полностью законном поведении людей и использует ее против них.
Из заявления главного представителя правозащитной организации Human Rights Watch в Китае Майи Ван.
Города разбиты на кварталы, при переходе из одного в другой каждый уйгур сканирует вещи и показывает свой телефон. Многократное численное увеличение репрессивного аппарата также стало дополнительной мерой. Интересно, что система камер наблюдения неожиданно начала давать сбои, когда во время эпидемии коронавируса жители поголовно надели маски, но вскоре это исправили.
Общее число камер наружного видеонаблюдения в Китае приближается к 200 миллионам. Больше всего камер на душу населения именно в СУАР.
В ноябре 2020 года появились свидетельства, что Китай сможет с помощью камер идентифицировать всех этнических уйгуров на улицах. Айтишник Серж Базански обратил внимание на то, что в строках открытого кода компании по слежке за населением Zhejiang Dahua Technology содержится этническая категория «Тип нации», где были возможны только переменные «неизвестно», «уйгур», «другие». Вскоре компания удалила код с сайта, однако ситуация вызвала широкий международный резонанс и не смогла уберечь фирму от американских санкций. Мощное давление на себе, в частности, прочувствовала и компания Amazon, закупавшая у Zhejiang Dahua тепловизионные камеры наблюдения.
Несмотря на самое большое количество камер на душу населения в мире, эксперты отмечают и недостатки китайской системы видеонаблюдения. Китаист Леонид Ковачич объясняет, что их эффективность крайне сложно верифицировать. «Во-первых, никому не известно, сколько подобных камер подключены к системе распознавания лиц. Во-вторых, точность китайских алгоритмов тоже вызывает вопросы. Компании, занимающиеся разработкой подобных алгоритмов, рапортуют о точности 98%. Однако независимые испытания технологии в Великобритании показали, что точность распознавания редко превышает 60%. Очень сомневаюсь, что китайские компании в технологических компетенциях значительно опережают западных конкурентов», — резюмирует эксперт.
Ковачич говорит, что Китай на полпути к выстраиванию полноценной системы, так как камера — это лишь датчик, считывающий информацию. Человеческий же фактор при ее передаче, хранении и обработке, судя по всему, так и не удалось свести к минимуму. «Интегрированная объединенная информационная платформа, где якобы хранятся данные о потенциально опасных уйгурах, опирается целиком на ручной ввод данных сотрудниками полиции», — объясняет китаист слабые места цифровой диктатуры.
Проверим здоровье за данные
Забота о здоровье населения — еще один удобный предлог для выстраивания тотального цифрового контроля. С 2016 года по всему Синьцзяну проводятся бесплатные медицинские осмотры. «Сосредоточившись на качестве и удобстве, Синьцзян провел тщательный общенациональный медицинский осмотр», — несколько лет подряд бойко отчитывается пропаганда на правительственном сайте. В прессу попадают частные рассказы о живущих в трудных сельских условиях уйгурах, которые впервые в жизни получили шанс на комплексное медицинское обследование и профилактическое лечение. За первые 3 года в районе было сделано более 53 миллионов медицинских осмотров (при населении в 25 миллионов).
Тайный смысл масштабных мер по раннему выявлению болезней может быть в создании ДНК-базы живущих в Синьцзяне, утверждает Human Rights Watch.
Отмечается, что данные потом неизменно оказываются в руках правоохранителей, которые аккуратно добавляют все это к уже имеющимся данным с камер наблюдения. Таким образом, на каждого составлено полное досье.
Вычислять преступников, которыми в глазах властей Китая теоретически могут оказаться все несогласные, по генетическим данным в КНР умеют. К примеру, однажды, пройдя по школам и собрав у всех детей в одной провинции образцы ДНК, власти сумели раскрыть совершенное еще 10 лет назад убийство. С тех пор технологии шагнули только вперед, а камеры уже отслеживают судьбу свиней.
К тому же сбору биологических данных по всему миру отлично способствует пандемия COVID-19 (при этом так называемый электронный индикатор «кода здоровья» впервые появился тоже в Китае). Но едва ли существует гарантия, что в демократических странах подобная персональная информация от дистанционных тепловизоров никуда не утекает, хотя бы в коммерческих целях. При этом Ковачич напоминает, что даже в самом Китае так и не заработала система «социального рейтинга», которую полноценно должны были запустить к 2020 году.
Синьцзян за несколько лет превратился в антиутопию с повсеместной слежкой и разделенными на кварталы жителями. Полицейский аппарат вырос в разы. Уйгурам и другим жителям СУАР, включая самих же этнических китайцев (многие из которых не выдерживают такого давления и уезжают в более привычные районы), не посчастливилось оказаться подопытными мышами, на которых впервые в мире опробовали методы контроля.
Так или иначе, антигуманная национальная политика Пекина привела к тому, что мусульмане постепенно ассимилируются, а терактов стало меньше. Технологии действительно помогают Китаю взять под контроль не совсем китайский регион, но возводить их мощь в абсолют не стоит. Изменить убеждения жителей, заставить отказаться от борьбы за идеалы и просто подавить волю сугубо цифровыми методами оказалось невозможным. Человеческий фактор все еще откладывает воплощение фантазий писателей и сценаристов антиутопий.