— «Сталинское экономическое чудо» — это миф или реальность?
— При Сталине, конечно, экономика росла: строились заводы, выпускалась продукция, появлялись новые технологии. В 1930-е годы темпы роста ВВП на душу населения составляли около 3,7% в год. И это неплохие показатели. Но если мы сравним темпы экономического роста при Сталине, до Сталина и после Сталина со средним уровнем экономического роста России за последние 130 лет, то выяснится, что грандиозного скачка и перехода на принципиально новые высоты при нем не произошло. Если мы считаем, что всякая экономика должна со временем развиваться (хотя бы, например, в силу технического прогресса), то соответственно успех будет измеряться не просто в росте и развитии, а в каком-то супербыстром росте относительно «нормального». Мы знаем, что относительно долгосрочного исторического тренда экономического развития сталинские достижения не выглядят какими-то суперуспешными. А часть цены этих достижений — потери от голода и репрессий.
— Что представляет собой этот тренд?
— Тренд — это то, что мы видим в истории ХХ века. Мы знаем, какими были темпы роста имперской экономики за последние тридцать лет существования царской России, какими были темпы роста в переходный период, каким было развитие советской экономики. Исторический опыт России за последние 130 лет показал, что средние темпы роста ВВП на душу населения в год составляли около 1,8–1,9%. В то же время между периодами происходили значительные колебания в темпах роста. Например, внешние негативные шоки, такие как войны, вели к замедлению или даже откату в развитии, создавая разрыв между потенциальными и реальными экономическими достижениями.
— Если сравнивать сталинские достижения и тренд, то к какому выводу можно прийти?
— Первая мировая война, революция 1917 года и Гражданская война породили масштабный кризис, приведший к отрицательным темпам экономического роста и существенному отклонению экономики от долгосрочного тренда развития. В годы первых пятилеток, при Сталине, был ликвидирован этот разрыв; в 1930-е годы экономика вернулась к тренду. Возврат к тренду после кризиса, естественно, означал, что темпы роста были выше. С низкой базы легко расти, легко восстанавливаться. После войны реальный экономический рост более или менее совпадал с долгосрочным трендом. Экономика начала опускаться ниже него лишь с начала 1970-х, в годы застоя.
Развитие могло бы происходить и при других условиях, менее жестоких
— Могла ли экономика вернуться к показателям дореволюционной России без Иосифа Сталина?
— Это сложный вопрос, на который трудно ответить однозначно. Понятно, что для роста и восстановления все равно нужно создавать условия, стабильность. Сделать хуже всегда просто. Но также ясно, что развитие могло бы происходить и при других условиях, менее жестоких. Не стоит забывать, что сталинская индустриализация была тесно связана с коллективизацией, а последняя породила крупнейший голод в России в ХХ веке — голод 1932-1993 годов, приведший к потере нескольких миллионов жизней.
Сергей Гуриев, ректор Российской экономической школы, доктор экономических наук:
— Те данные, которыми мы сегодня располагаем, показывают, что индустриализация 1930-х годов была проведена не только с серьезными человеческими жертвами, но и неэффективным (в сравнении со странами с сопоставимым уровнем развития) использованием ресурсов. Экономическая политика часто была нерациональной, нескоординированной.
За счет страха и насилия можно заставить человека работать. Но творческой, инновационной компоненты в этом труде не будет.
Уровень безумного, абсурдного насилия был настолько высок, что многим теперь трудно свыкнуться с мыслью, что эти жертвы были напрасными. И чтобы как-то рационализировать наше прошлое, сограждане теперь пытаются придумать гипотезу, что Сталин совершил экономическое чудо, что если бы жертв не было, СССР не выиграл бы войну и т.д.
— Что произошло бы с экономикой, если бы сталинской индустриализации не было?
— Чтобы ответить на этот вопрос, нужно найти точки для сравнения, где все остальные компоненты истории более или менее похожи. Индустриализация – это экономический рост, основанный на развитии промышленности, сопровождающийся изменением отраслевой структуры экономики. Этот процесс характерен для большинства развитых стран в XIX и XX веках. Сначала в Англии, потом в других странах Западной Европы и Северной Америки происходят промышленные революции, появляются новые сектора экономики. Иными словами, Сталина нет, а индустриализация есть. Более того, в России индустриализация началась до Сталина, в Российской империи. Это индустриализация Витте, которая происходила на рыночной основе с привлечением иностранного капитала, широким вовлечением России в международную торговлю и т.д.
— Япония того периода развивалась достаточно активно. Если сравнивать ее с СССР, какие можно параллели провести и какие выводы сделать?
— Россия и Япония — страны, которые относительно поздно вступили на путь индустриализации, они были относительно бедными и неразвитыми к концу XIX века. У стран поздней индустриализации есть преимущество догоняющих. Догоняющие могут заимствовать чужой опыт, в первую очередь технологии. За счет этого вначале можно достичь относительно высоких темпов роста. Кроме того, высоких темпов роста в отсталых странах можно достичь за счет отраслевой перестройки экономики, развития наиболее передовых секторов, где производительность труда выше. Т.е. роста можно достичь просто за счет перевода людских ресурсов из сельского хозяйства в промышленность. Это те процессы, которые происходили и в России, и в Японии. Обе страны сумели достичь достаточно высоких темпов роста в ХХ веке. Разница в том, что в России после революции использовали командную модель развития, тогда как Япония осталась приверженной рыночной модели. Иначе говоря, Япония — это пример того, что могло бы быть с Россией, если не использовать командную экономику.
Люди склонны считать, что «победителей не судят»: если были какие-то достижения, значит, других быть не могло
— В 1928 году уровень ВВП на душу населения на 3% был ниже ВВП 1913-го и только к 1934 году он стал чуть выше показателей Российской империи. Советская пропаганда приписывала сталинской экономике небывалые достижения, но почему это утверждение бытует и сейчас? Это историческая неграмотность или сознательное нежелание обращаться к фактам?
— Действительно, с одной стороны, есть простое незнание экономической истории. Но, кроме того, людям трудно понять, что, оценивая кого-то, чью-то политику, вы должны сравнивать не абсолютные достижения, а достижения относительно гипотетической альтернативы, ставить эти достижения в более широкий исторический контекст, смотреть на них с точки зрения общемирового развития. Люди, видимо, склонны считать, что «победителей не судят»: если были какие-то достижения, значит, других быть не могло. Ну и, конечно, же советская пропаганда способствовала формированию именно такой точки зрения о советском прошлом: раз были достижения, значит, это была единственно правильная политика, и неважна ее цена.
В конце XIX века Индия и Россия были сопоставимы по численности населения. А сейчас нет. Причина этого в быстром падении рождаемости, вызванном изменениями в женской занятости.
— Какие последствия сталинской экономики мы сейчас можем наблюдать?
— Многие из решений, принятых в прошлом, продолжают оказывать свое влияние и сегодня. Например, в применении к сталинской политике индустриализации это проблемы старения населения. Дело в том, что сталинская индустриализация была экстенсивной: все время строились новые заводы, расширялось производство, и это требовало трудовых ресурсов. Было несколько источников. Один из них — деревня, за счет перемещения ресурсов из сельского хозяйства в промышленность. Другой — вовлечение женщин в производство. Если посмотреть на структуру занятости женщин в городах по переписи 1926 года — последней переписи до сталинской индустриализации, — то выяснится, что работали около трети женщин трудоспособного возраста. К 1970 году эта цифра достигла почти 100% всех трудоспособных женщин. Такого высокого процента вовлеченности женщин не было практически нигде — это особенности социалистической экономики. И вот этот переход, вовлечение женщин в производство, был очень быстрым. Одним из его последствий стало изменение демографической модели поведения людей, что привело к изменению структуры населения. В конце XIX века Индия и Россия были сопоставимы по численности населения. А сейчас нет. И дело не только и не столько в войнах, неурожаях и других шоках, которые испытала Россия в ХХ веке, а в быстром падении рождаемости, вызванном изменениями в женской занятости. Последние были связаны именно с той экстенсивной моделью индустриализации, выбранной Советским Союзом.
Проблемы моногородов – наследие сталинской политики
Другое яркое последствие сталинской индустриализации, которое мы видим до сих пор, — география расположения промышленности. Идея промышленной политики заключалась в том, что хорошо строить заводы, где располагаются природные ископаемые. И туда нужно перемещать людей. При этом считалось, что хорошо строить небольшие заводы по принципу градообразующих предприятий. Сегодня очень многие моногорода — это города, которые возникли в процессе сталинской индустриализации. Но конъюнктура изменилась. И то, что нужно было в 1930-1950-е годы, сейчас оказывается ненужным. Проблемы моногородов – это наследие той политики.
— Возвращаясь к историческому тренду развития российской экономики, где страна находится сейчас?
— Отклонение от тренда началось в 1970-е годы и усилилось после. С конца 1990-х начался быстрый рост. В том числе и потому, что легко восстанавливаться, легко возвращаться к тренду. Сейчас страна почти догнала этот тренд; но вопрос заключается в том, удастся ли его переломить и достичь более высоких темпов роста, чем те, что были за последний век. Исторически Россия показывала неплохие темпы экономического роста, но это не было чем-то потрясающим по сравнению с историей других стран. Отечественный ВВП на душу населения как был сто лет назад на уровне примерно 30% ВВП «лидера» (которым сначала была Великобритания, потом — Америка), так и остался. Но потенциал к росту есть, и сократить или даже ликвидировать этот разрыв в принципе возможно. Мировая история знает такие примеры – Япония, Западная и Южная Европа после второй мировой войны, «восточноазиатские тигры».
