Это вторая часть материала. Начало читайте здесь.
Он устало присел на обочину и о чем-то увлеченно заговорил с Момои. Лицо охотника было максимально серьезным, но в то же время дружелюбным, он с любопытством поглядывал на мешок с кукурузой за моей спиной.
— Уасади, — он представился, протягивая мне руку. Мы последовали за ним. К поясу охотника была привязана тушка разноцветной птицы. По пути к стоянке племени Уасади пару раз натягивал тетиву и стрелял куда-то в чащу — но безуспешно. После каждого выстрела нам с Момои приходилось ждать, пока охотник найдет в кустах стрелу. В какой-то момент я подошел к нему слишком близко, и он грозно посмотрел в мою сторону, давая понять, что я мешаю охотиться.
Минут через 20 я осознал, что не понимаю, в какой стороне наша машина, в какой — озеро и деревня. Телефон не ловил сеть. Куда ни посмотри — десятки километров кустарника, густых зарослей и диких животных. Останься я здесь один — я бы не выбрался.
Момои засмеялся и показал на свои ботинки, сделанные из автомобильных шин: «Европейская обувь не приспособлена для этих мест!»
Вдруг кроссовок пронзила игла от кустарника, я вскрикнул от боли. Охотник снова грозно взглянул на меня, а Момои засмеялся и показал на свои ботинки, сделанные из автомобильных шин: «Европейская обувь не приспособлена для этих мест!». Видимо, после моего крика улетучился последний шанс охотника на добычу: Уасади раздосадованно опустил лук и махнул рукой.
Племя Хадза расположилось возле двух огромных камней, метров 5 высотой. На камнях сидели дети — на вид им было от 2 до 10 лет. В тени, отбрасываемой камнями, — парни-подростки. Момои подсказал мне, как звучит приветствие на языке Хадза. Их язык удивителен и чем-то напоминает щебетание птиц. От относится к группе койсанских языков, которые объединяет в том числе наличие щелкающих согласных — кажется, Хадза подражают всем тропическим птицам.
Соплеменники Уасади оказались не менее дружелюбными, чем он сам: парень у костра с довольным видом продемонстрировал мне тушку птицы размером с воробья; он уже обглодал ее нижнюю часть и держал остатки добычи за голову, словно брелок на ключах.
Дети спустились с камней и собрались за деревом, осторожно меня разглядывая. Я достал из рюкзака один из мячиков, что принес с собой, и протянул его мальчику, подошедшему ближе других. Сразу подошли другие дети — они стеснялись протягивать руки, но заглядывали мне в глаза. Я раздал все мячики и принялся было распаковывать мотки цветной веревки, но Момои одернул меня: «Веревка пригодится мужчинам, они сделают из нее тетиву для луков». Ножи я раздал девушкам: они широко улыбались и радостно крутили в руках сверкающие на солнце подарки. Теперь им будет проще выкапывать корни растений.
Общество Хадза эгалитарно — в племени нет главных, а права мужчин и женщин равны. Нет имущества и домов — а значит, нет богатых и бедных. Разделение обязанностей тоже условно: женщины отвечают за сбор ягод и меда, мужчины — за охоту, но в зависимости от обстоятельств они помогают друг другу. Если кто-то из мужчин выслеживает большое животное — бегемота или антилопу куду — женщины присоединяются к охоте.
В племени нет главных, а права мужчин и женщин равны. Нет имущества и домов — а значит, нет богатых и бедных.
В семье Хадза от 15 до 25 человек — согласно исследованиям, это максимальное число членов для группы, не распадающейся на подгруппы. В таких сообществах самая высокая производительность труда, взаимовыручка и благоприятный психологический климат.
Семьи флюидны — если у кого-то возникает конфликт, можно уйти из одной семьи и примкнуть к другой. На площади 80 на 100 километров кочуют около 20 семей.
Я отдал женщинам мешок с кукурузной мукой, и Уасади подозвал меня — он собирался приготовить убитую на охоте птицу. Я начал было записывать видео, но охотник велел Момои забрать у меня телефон: «Лучше я научу тебя ощипывать добычу». Это оказалось несложно, вдвоем мы управились за пару минут. Охотник с довольной улыбкой воткнул два пера мне в волосы.
Затем один из Хадза разделал птицу на куски и бросил несколько частей собакам — они помогают выслеживать раненых зверей на охоте — и приготовил ужин для других. Процесс максимально прост: он бросил мясо в костер и периодически его переворачивал.
Уасади рассказывал соплеменникам о том, как и где подстрелил птицу, те внимательно слушали его историю. Охотник сказал, что веревки, которые я привез, очень крепкие, и объяснял молодым, как сделать из них тетиву, завязывая узелки зубами. Меня поразила его стремительность и ловкость — новый лук был готов за минуту. Самый нетерпеливый мальчишка, не дожидаясь ужина, выхватил из костра птичьи кишки и начал в них копошиться, выискивая самое вкусное. Мне выдали филейную часть птицы — на вкус нежная, чем-то напоминает куриную печень.
У Хадза нет понятия частной собственности, как и жадности или зависти. Они все делят между собой. Все их имущество — это самодельные украшения, луки, ножи и еда.
Я достал из рюкзака бутылку воды, чтобы прополоскать рот от сажи, и Хадза с жадностью уставились на меня: ближайший источник воды находится в 6 километрах, и каждый день кому-то из племени приходится ходить туда с двумя пластиковыми цистернами, выменянными у рыбаков на шкуры антилоп.
Женщины племени сидели в стороне, разговаривали с одним из парней и громко смеялись. Парень увидел у девушки в руках табак (его они тоже выменивают у рыбаков), она смеялась и говорила, что ему показалось. Но в конце концов достала из-за пояса колбочку с измельченным табаком и щедро насыпала ему в ладонь. У Хадза нет понятия частной собственности, как и жадности или зависти. Они все делят между собой. Все их имущество — это самодельные украшения, луки, ножи, топоры и еда. Я достал пачку сигарет с ментолом, прикурил одну от костра и протянул пачку Хадза. Каждый сделал по маленькой затяжке, последний аккуратно затушил ее об песок, оставив больше половины сигареты на потом. Уасади, затянувшись, указал сначала на горло, потом на сигарету: «Хороший табак, только горлу холодно».
Мы сделали совместную фотографию, и Момои попросил Хадза спеть. Девушки с радостью подскочили к кусту напротив двух черепов куду и начали мелодично распевать историю охотника, который пошел в саванну и подстрелил много антилоп. Они размахивали руками взад-вперед и бежали по кругу. После к хороводу подключились мужчины и подростки, один из которых взял меня за руку, показывая, как нужно двигаться. Натанцевавшись, я раздал Хадза цветные карандаши и попросил одну из девушек нарисовать меня на картонке. Она старательно выводила портрет серым и желтым карандашом.
Уасади спросил, как меня зовут. «Егор». Охотник засмеялся: «Горо» значит «табак». А ты принес нам табак».
Время близилось к вечеру, и Уасади сказал, что скоро снова пойдет на охоту, а нам предстояло возвращаться домой. Я сказал, что хочу задать ему несколько вопросов, и мы с моим проводником-переводчиком сели напротив него возле костра.
Уасади спросил, как меня зовут. «Егор». Охотник засмеялся: «Горо» значит «табак», а ты принес нам табак». Он пересказал шутку женщинам, и те громко засмеялись, щелкая языками.
— Ты главный в этой семье?
— Нет, но я старше всех.
— Сколько тебе лет?
— Не знаю. А какая разница? Мы не считаем время, просто я выгляжу старше.
— Сколько лет твоим детям? Сколько у тебя детей, кстати?
— Не знаю, сколько у меня детей. Я жил во многих семьях, так что, наверное, много. (Он отвечает с гордостью.)
— Что находится в той стороне? (Я указываю в саванну, наугад выбрав направление.)
Охотник встал, пару секунд посмотрел вдаль и уверенно заявил:
— Там есть мед и животные. Еще там растут баобабы, возле них можно набрать фруктов.
— А что за баобабами?
— Равнина Яэдичине.
— А за ней?
— Гора.
— А за горой?
— Деревня племени Датога.
— А за деревней?
— Я никогда не ходил в деревню, только видел ее издалека. Я доходил только до горы.
— Как ты думаешь, что находится за деревней?
Охотник окликивает одну из женщин. Она говорит, никто не знает.
— Что горит в небе, когда опускается ночь?
— Это отсвечивают костры, которые жгут люди.
— Кто создал все вокруг?
— Солнце. Все произошло от него.
– Что самое вкусное в мире?
— Мясо бабуина. Мы носим их шкуры! (Он показывает на свою грубую, выцветшую одежду, перевязанную у плеча.)
— Ты счастлив?
— Я абсолютно счастлив. (Очень удивленно.)
— Что происходит с человеком, когда он умирает?
— Мы плачем, потом оставляем его тело в кустах и уходим. Тело сразу съедают гиены, поэтому мы не едим гиен. После смерти нет ничего.
— Какие у тебя проблемы?
— У меня нет проблем!
— О чем ты мечтаешь?
— Я хочу, чтобы вокруг было меньше чужаков, больше животных и меда.
— Откуда приходят белые люди?
— Белые приходят с неба. Иногда мы видим самолеты, их сделали вы.
Уасади собирался на охоту. Он позвал с собой самого старшего подростка, они надели на головы цветные ожерелья из бисера. Я вспомнил, что у меня в рюкзаке лежит пара «Сникерсов», достал их и протянул девушкам. Они разрезали упаковку новыми ножами, поделили шоколадку на кусочки и раздали детям. «На вкус как мед, а по запаху как цветки», — резюмировали они.
— Земледельцы и скотоводы не берут девушек Хадза в жены, — рассказал Момои. — Соседи считают Хадза дикарями, и только самые бедные Датога и Ираку решаются на них жениться. Обычные танзанийцы, в свою очередь, считают всех соотечественников, живущих племенами, неотесанными и грубыми.
Они разрезали шоколадку на кусочки и раздали детям. «На вкус как мед, а по запаху как цветки».
Мы вышли в саванну. Началась охота. Через несколько минут охотник-подросток остановил меня жестом и пустил в заросли стрелу. Он неспешно подошел к кусту и достал добычу — похожую на воробья птицу с синим оперением.
— Эта птица летает там, где мед. Иди, скажи нашим, — Уасади отправил подростка обратно. Подвязав тушку птицы за голову к поясу, парень побежал к племени. Момои попросил охотника проводить нас к машине, и мы сменили направление. Уасади какое-то время шел с нами, потом резко припал к земле. Затем также молниеносно поднялся: «Дальше идите сами, я нашел следы антилопы. Озеро — в той стороне, значит, и машина тоже, — он повернулся ко мне: — Ты принес нам удачу. Приходи еще!». И скрылся в чаще.
Мы прошли по прямой минут 10 и оказались у машины. Солнце клонилось к закату, и я уезжал из земель самых первых танзанийцев. За последние 30 лет площадь охоты Хадза уменьшилась на три четверти. Скотоводы и земледельцы оттесняют их в болота, животных становится все меньше. Момои говорит, еще при его жизни последние Хадза сдадутся под натиском цивилизации и либо примкнут к рыбакам, либо начнут развлекать туристов.
Похожих племен на планете осталось всего несколько, большинство из них агрессивно защищают свои земли и традиции, нападая на чужаков. Хадза же показались мне самыми искренними и честными людьми из всех, что я встречал. Не думаю, что когда-то еще я встречу кого-то настолько же счастливого и по-настоящему независимого.
Моя майка пропахла костром. Я еле успел на рейс Килиманджаро — Занзибар. Я отправляюсь на поиски колдуна, но это уже другая история.
