Банка томатного супа улетела в картину Ван Гога, пачка картофельного пюре — в Моне и торт — в восковую фигуру короля Англии Карла III. Еще экоактивисты приклеивали себя к стенам музеев и рамам картин. Все это, чтобы (внимание!) заставить человечество перейти с ископаемых источников энергии (конкретно — нефти) на возобновляемые (тут можно выбрать).
«Где связь?» — спрашивает раздраженная общественность, называя выходки экоактивистов не иначе как «идиотскими», но безудержно распространяя их видео в соцсетях. Вообще-то связь есть, и довольно прямая. Нефтяная отрасль с самого становления спонсирует искусство и музеи. Это, правда, относится к любой сфере с избытком прибыли, но нефть тут в первых рядах. В этом году отношения между искусством и нефтью окончательно переплелись в ленту Мебиуса.
Культурные институции, традиционно поддерживаемые нефтяными деньгами, начали подвергаться нападениям, оплачиваемым нефтяными же деньгами. Но обо всем по порядку.
В феврале 2022-го в Великобритании появилось экодвижение Just Stop Oil. Первым делом его участники отправили «валентинку» действовавшему премьер-министру Борису Джонсону с требованием «прекратить выдачу лицензий на добычу и производство нефти». Таким образом активисты надеются предотвратить климатический кризис и его последствия: голод, болезни, войны.
Just Stop Oil дали правительству месяц, после чего обещали приступить к «прямым действиям». Оказалось, имелись в виду не только атаки на бензоколонки, но и (неожиданно) на искусство.
Во время последней акции ее участница выкрикивала: «Топливо недоступно для миллионов голодных и холодных семей. Они не могут позволить себе даже разогреть банку супа».
Непонятно, как остановка добычи нефти должна сделать топливо доступнее, но логика никогда и не была сильной стороной этих ребят.
А вот вдохновлять примером они умеют. Вслед за Just Stop Oil похожие движения в Германии, Нидерландах, Испании, Австрии и Италии стали делать подобные дела. Голландские активисты приклеились к «Девушке с жемчужной сережкой», а австрийские — к скелету динозавра в венском Музее естествознания. В Австралии разрисовали синей краской картины Энди Уорхола «Банки с супом Кэмпбэлл». Все в порядке, банки были под стеклом, как и картина Густава Климта «Смерть и жизнь», которую в Вене залили черной краской. «Стог сена» Клода Моне в немецком Потсдаме обдали картофельным пюре с такой аргументацией:
Люди голодают, люди замерзают, люди умирают. У нас климатическая катастрофа, и вы боитесь только томатного супа или картофельного пюре на картине. Я боюсь того, что, согласно научным исследованиям, мы не сможем прокормить свои семьи в 2050 году. Нужно ли картофельное пюре на картине, чтобы заставить вас слушать? Эта картина ничего не будет стоить, если нам придется драться из-за еды.
Финальным аккордом октября стал торт, запущенный 24-го числа экоактивистами в восковую копию действующего короля Англии Карла III (Чарльза) в Музее мадам Тюссо.
С картинами экоактивисты осторожны: обливают и раскрашивают только те, что под стеклом. Приклеиваются только к рамам или к стене. Но защитные экраны берегут картины от света и пыли, они не готовы к ударам банок с супом. Плюс иногда рама — полноценная часть произведения (например, когда ее подбирал сам художник — как в случае с Моне), тогда приклеиваться к ней уже не так безобидно.
Конечно, до суфражистки Мэри Ричардсон, которая в 1914-м изрезала ножом «Венеру с зеркалом» Веласкеса в знак протеста, нынешним активистам далеко. Они не хотят уничтожать произведения искусства — они хотят внимания. И получают его: Just Stop Oil отлично встроились в «экономику впечатлений», пусть и со знаком «минус». А что с этого искусству? С одной стороны, узнаваемость Ван Гога и Моне среди 15–20-летних растет благодаря тиктокам JSO. С другой, они и без супа с пюре не были обделены вниманием.
За чей счет этот банкет
Экоактивизм — удовольствие не дешевое. Кто платит за организацию всех этих «ненасильственных прямых действий»? На какие средства подкупают охрану музеев, например?
Фото: Kayte Deioma / ZUMA Press / Globallookpress
В августе 2022-го Эйлин Гетти (внучка-наследница нефтяного
Я наследница известной семьи, заработавшей свое состояние на ископаемых ресурсах. Но теперь мы знаем, что добыча и использование такого топлива убивают жизнь на нашей планете. Моя семья продала компанию четыре десятилетия назад, и я поклялась использовать свои ресурсы для защиты жизни на Земле. Моя мотивация прозрачна: я борюсь за жизнепригодную планету для своей и ваших семей. Я не застреваю в прошлом, а приступаю к строительству лучшего будущего
Эйлин Гетти
соосновательница Climate Emergency Fund
Публично Эйлин Гетти всеми силами открещивается от нефтяного бизнеса деда. Но не от его нефтяных денег. Капиталы предков пришлись очень кстати, чтобы искупить их же экологические грехи. В медиа нефтяная наследница не раз говорила о необходимости «подрывных акций» для «преобразующих климатических изменений».
В перерывах между выступлениями в прессе экоанархистка Гетти борется с распространением СПИДа и поддерживает технологии производства растительного мяса. Такому вселенскому раскаянию верят не все. Вокруг активности Эйлин Гетти уже закрутились конспирологические теории. Есть даже версия, что движение Just Stop Oil организовано самим нефтяным лобби, чтобы изобразить борцов с изменением климата бестолковыми подростками.
Объясняет политолог, заместитель главного редактора «Московских новостей» Даниил Ротштейн
Идея, что Just Stop Oil карикатурно некомпетентны потому, что их специально наняли дискредитировать экодвижение, — скорее всего, обычная конспирология. Инвестиции внучки Гетти в экопротест вполне можно объяснить простым конфликтом отцов и детей. Но эта мысль начинает казаться весьма логичной, когда становится понятно, что Just Stop Oil ведут крайне бессмысленную политику с точки зрения их же собственных задач.
Дело не в том, что их протест многих раздражает. Протест и должен раздражать и мешать кому-то жить, иначе в нем нет смысла. Но он должен создавать осязаемые проблемы для лиц, принимающих решения по конкретным вопросам. Если стоит задача, чтобы правительство Великобритании заморозило нефтяные лицензии, протест должен делать этому правительству больно. Или он должен делать больно группам интересов либо большим массам избирателей, способным повлиять на достаточно сильные группы в парламенте.
Для этого протест должен быть масштабным, последовательным и долгосрочным. Забастовка, бойкот, систематические массовые акции на конкретных релевантных объектах. Знаменитый бойкот автобусов в американском Монтгомери в 1965 году, начавшийся после ареста афроамериканки Розы Паркс, отказавшейся уступить место белому человеку, продолжался год и нанес реальный экономический ущерб всей системе общественного транспорта и экономике города. С одной стороны, кампания взбесила многих американцев и укрепила расистские организации, но этот эффект был компенсирован решением Верховного суда о запрете расовой сегрегации на транспорте и другими реальными успехами разросшегося движения за гражданские права.
Спорадическое обливание картин супом не соответствует ни одному из критериев эффективного протеста. Для правительств это не связано с расходами. Сообщества галеристов не начинают в этой связи заваливать британских депутатов письмами с требованиями подчиниться экоактивистам. Раздражение обывателей фокусируется исключительно на экодвижении, да и не надо переоценивать число обывателей, сильно переживающих по поводу одного из «Стогов» Моне. А те, кто любит и знает Моне, с высокой долей вероятности до всего этого и так тяготели к экоповестке. Чиновники же не теряют ни денег, ни рейтингов, ни часов сна, а само движение и его идеи при этом демонизируются — здесь сложно не заподозрить заговор.
Just Stop Oil, кстати, в рамках своих активностей пару раз ненадолго перекрывали улицы в Лондоне. Вот если бы они перекрывали дороги систематически в течение полугода — это был бы уже серьезный протест. Их бы тоже все ругали, но правительству пришлось бы как-то реагировать. Но это, вероятно, было бы слишком похоже на настоящую работу.
На нефтяной игле
Художественные музеи исторически жили и работали за счет меценатства. Нефтяные компании традиционно были самыми щедрыми. В середине 2010-х со всех сторон заговорили о том, что это не слишком этично. Что нефтяники так «покупают» себе право творить черт-те что с экологией и при этом оставаться «чистыми» в общественном сознании.
После акций Just Stop Oil в прессе снова заговорили, что пора пересаживать музеи с иглы нефтяного спонсорства на альтернативные источники дохода. Это особенно пикантно, учитывая, что семья нефтяников Гетти — первая среди меценатов Национальной галереи в Лондоне (где висят те самые облитые супом подсолнухи Ван Гога).
Музеи с нефтяными донатами 
Музеи с нефтяными донатами 
Музеи с нефтяными донатами
В 2010-х экоактивисты хотели сделать музеи ответственными за защиту природы: уж если храните культуру, то храните и планету заодно (помните, логика у них не в почете). Проблема в том, что многие музеи, выставочные проекты, художественные премии существуют за счет спонсорства нефтяных компаний, против которых выступают «зеленые».
Нельзя просто так взять и безболезненно лишить музеи значительной части дохода. Реальной альтернативы нефтяным деньгам здесь пока нет, значит, по сути, предлагалось выбрать между развитием искусства и защитой природы.
Сегодняшние экоактивисты по традиции ходят протестовать в музеи, но требования предъявляют уже не к ним, а к политикам. Логика не очевидна (опять), а может, ее просто нет. Правительство не торопится выполнять требования Just Stop Oil: лицензии на добычу нефти как выдавали, так и продолжают выдавать в том же количестве. Нефтяные деньги все еще ощутимо поддерживают искусство. А Ван Гогу с Моне остается только обтекать.
Топ-5 меценатов-нефтяников 
Топ-5 меценатов-нефтяников 
Топ-5 меценатов-нефтяников 
Топ-5 меценатов-нефтяников 
Топ-5 меценатов-нефтяников
