Ангелы Мессины

Осенью 1908 года контр-адмирал Владимир Литвинов привел на Средиземное море небольшой отряд — броненосцы «Цесаревич» и «Слава» и крейсеры «Богатырь» и «Адмирал Макаров». Кроме «Цесаревича», ни один из них не участвовал в Русско-японской войне, а сам адмирал тоже до сих пор в полной мере не испытал свои навыки — войну он пропустил, командуя императорской яхтой, а звание получил совсем недавно — в 1907-м.

Сам поход был учебным. Сверх штатных офицеров и матросов на борту находились 164 гардемарина. Корабли шли мимо незнакомых берегов, постоянно ведя тренировки. Итальянское правительство разрешило использовать в качестве базы порт Аугуста на востоке Сицилии, и в целом условия путешествия можно было скорее назвать уютными — мягкий климат, гостеприимные края.

Южную Италию сотрясло сильнейшее в истории Европы землетрясение магнитудой 7,5. Эпицентр находился в Мессинском проливе между материковым «сапогом» Италии и островом Сицилия. На кораблях русского отряда оно выглядело как неожиданный шторм. Прочные броненосцы и крейсеры выдержали сотрясение. А вот дома на берегу нет.

Хуже всего пришлось городу Мессина, который находился буквально у самого эпицентра, на северо-востоке Сицилии.

Русский ученый-биолог Сергей Чахотин, который в то время возглавлял одну из кафедр в университете Мессины, выжил и сумел сам откопать себя из-под развалин собственного дома. Вокруг него десятки тысяч людей пытались спастись в мешанине развалин. За полминуты толчков в Мессине было разрушено или тяжело повреждено 90% построек. На то, что уцелело, через 10 минут обрушилось цунами — двенадцатиметровая волна пошла по берегам, круша камень, дерево и тела.

В это время адмирал Литвинов гнал свои корабли к Мессине. Он получил известия с берега и теперь на всех парах шел, чтобы спасти тех, кого еще можно было выручить. Он пошел на риск — начертание дна и даже побережья изменилось, корабли могли напороться на что угодно.

То, что они увидели в порту Мессины, превосходило все ожидания. Гавань была полна обломками кораблей, среди которых в беспорядке плавали тела людей и животных. Инфраструктура города была полностью разгромлена. Станции не функционировали, ключевые чиновники, включая начальника полиции и большинство его подчиненных, погибли или были тяжело ранены. Госпитали были разрушены. Город горел. На развалинах орудовали мародеры — тюрьма рухнула тоже.

Литвинов тут же начал спасательную операцию. Крейсер «Макаров» вошел в гавань первым. Офицеры и матросы бросились в город.

Полиции почти не было, так что вооруженные отряды моряков начали разгонять банды мародеров и уголовников. Здесь было не до сантиментов — по приказу капитана «Адмирала Макарова» Владимира Пономарева, некоторые бандиты были расстреляны после короткого полевого суда.

В это время Александр Бунге, флагманский врач отряда развернул на набережной сеть перевязочных пунктов. К работе привлекали также обычных офицеров и матросов, умевших оказывать первую помощь. Хирургические столы разворачивали прямо под открытым небом — на кораблях места не хватало. Раненые и травмированные поступали непрерывно. Огромную помощь оказали корабли других наций, подходившие к месту трагедии — британцы, американцы, французы, немцы.

Самую тяжелую работу выполняли спасательные команды на берегу. Город разбили на участки, на каждый из которых назначалась отдельная группа. Моряки не имели специальной подготовки и оказывали помощь так, как могли. Некоторые погибли, придавленные обломками — остатки зданий продолжали разрушаться.

Боцман Игольников чуть не погиб, снимая женщину с ребенком с третьего этажа — несчастные остались в дверном проеме, вокруг которого не осталось ничего целого. Сразу после того, как боцман снял их со стены, та рухнула. Инженер-механик Федоров чуть не погиб, когда новый толчок обрушил на него гору мусора — его откопали только через час травмированным, но живым. Механика спасло то, что стена, которая могла окончательно раздавить шурф, через который он пробирался к погибающим, рухнула в другую сторону.

Матросы преодолевали кучи обломков, выкликая выживших. Заслышав звук, начинали вести раскопки. Однажды из шурфа достали кроватку с годовалым младенцем — малыша спас небольшой подвал, где его замуровало обломками. Тем не менее спасательные команды не только не отказывались идти в разрушенный город, но зачастую даже отказывались меняться.

В этой мешанине обломков случались исключительно трогательные истории. Так, гардемарин Вахтин разместил у себя на койке маленькую девочку по имени Джиованна. Девочка успела привязаться к моряку, впоследствии ее удочерил итальянский адмирал. Малютку он забрал с собачкой, которую гардемарин тоже вытащил из-под обломков.

Корабли уходили с ранеными и возвращались. «Мы работали без устали и без передышки до тех пор, покуда не услышали призывные свистки нашего крейсера. Мы вернулись на «Адмирала Макарова», где выяснилось, что на крейсере набралось около 600 человек тяжело раненых — и адмирал приказал нам доставить их в Неаполь», — писал домой Вахтин.

Помощь подтягивалась со всех сторон — канонерки «Кореец» и «Гиляк», англичане с полевыми кухнями. Приходила, разумеется, помощь из самой Италии.

Постепенно обстановка смягчалась. К 16 января моряки русской эскадры извлекли из-под развалин 1800 живых и эвакуировали массу раненых в нормальные, не полевые больницы. Кроме того, 1100 человек достали из-под завалов англичане и около 900 — немцы. Теперь дело спасения Мессины передавали итальянцам. В этот день русские корабли ушли обратно в Аугусту. Оттуда они направились дальше в Египет — по программе собственных учений.

Ну а дальше пришла пора чествования героев. Литвинов резюмировал: «Работа всего личного состава вверенного мне отряда выше похвалы». В частных письмах офицеры и гардемарины высказывались более эмоционально: «Наши матросы — золото. Их приходилось удерживать. Это сплошь герои. Описывать тебе все эти ужасы я не буду. Я удивляюсь тому, до чего мы скоро привыкли».

На моряков сыпался дождь наград — и итальянских, и русских. Без преувеличения, такого чувства единения народов в Европе давно не испытывали. Эта история накрепко связала русских и итальянцев.

Позднее судьбы участников этой потрясающей экспедиции сложились по-разному. Адмирал Литвинов погиб в Гражданскую. Многие другие попали в эмиграцию. Так, Георгий Вахтин ушел на небольшом корабле «Китобой» с Балтики в Северную Африку.

Невероятно драматичной оказалась история командира крейсера «Адмирал Макаров» Владимира Пономарева. В эмиграции он вместе с семьей остался в Константинополе, бедствуя и почти голодая. Бывший капитан работал сторожем. В таком виде его и обнаружил итальянский атташе, господин Арлотта. Арлотта убедил Пономарева написать письмо в городскую газету Мессины. И итальянцы откликнулись.

Городской совет Мессины организовал сбор пожертвований в пользу русских беженцев, а лично Пономарев получил от жителей города, для которого когда-то столько сделал, сумму, достаточную для того, чтобы поправить свои обстоятельства, и пенсию. Он был уже пожилым человеком и умер своей смертью в 1927 году.

А в Мессине уже в нашу эпоху установили памятник работы скульптора Пьетро Куфереле — русские матросы спасают из-под завалов женщину с ребенком: «Русским морякам, героям милосердия и самопожертвования — благодарные потомки и жители Мессины». Как выразился священник на церемонии открытия памятника: «Русские моряки были посланы нам Провидением».