Искусство против стресса

Искусство умудряется как-то выживать (иногда даже эволюционировать) во время самых разрушительных войн и губительных эпидемий. На эпоху итальянского Ренессанса пришлось несколько волн чумы, русский авангард расцвел на волнах революции и гражданской войны. Как ни крути, приятно, что в любом жизненном апокалипсисе остается какая-то смысловая константа.

Бонус искусства в том, что оно еще и полезно для выживания человечества. Даже пассивный контакт с ним может оперативно снизить уровень стресса и тревоги. Итальянские ученые провели эксперимент, в результате которого выяснилось, что у испытуемых, полюбовавшихся фресками Святилища Викофорте (Пьемонт, Италия), в среднем на 60% снизился уровень кортизола.

Чтобы почувствовать себя лучше, необязательно ехать в Италию (хотя было бы здорово): позитивный эффект оказывает искусство в любом уголке мира. Творчество — доступный инструмент конвертации всех возможных эмоций в действие и информацию. Особенно, если эмоции сильные и захлестывают, — жить с ними сложно, а переносить в искусство — приятно.

Твори или вымри

Даже первобытные люди использовали творчество, чтобы переработать сложный жизненный опыт. Победил мамонта — гордишься — рисуй. Убежал от тигра — испугался — снова рисуй. Или, по заветам Юваля Ноя Харари, образно рассказывай, что лев у реки и что он неплохой кандидат в тотемные животные вашего племени (осторожно, эта практика порождает сплетни).

Антропологи утверждают, что искусство — альтернативный язык, символическая коммуникативная система, которой пользуются только люди. Когда человеческие сообщества стремительно расширялись и усложнялись (около 50 тыс. лет назад), на помощь вербальному общению пришло искусство. Оказалось, что в некоторых случаях оно даже более универсально и устойчиво, чем речь.

Например, искусство остается действенным способом коммуникации при повреждениях мозга и выходе из строя речевого центра (а у первобытных людей такое случалось частенько). Оно передает идеи и эмоции иными средствами и, возможно, через разные области мозга. При этом, как и язык, остается символической и референциальной системой. Однозначно полезный инструмент для выживания.

Искусство может быть счастливым билетом в эволюционной лотерее, альтернативным языком и седативным препаратом, но этим его возможности не исчерпываются. В разное время оно участвовало в магических и религиозных ритуалах, играло роль образовательной системы и просто украшало пространство для жизни. А что сейчас? Похоже, что нам доступны все опции.

Мозг, что ты делаешь? Продолжай!

Нейробиологам всего мира давно уже не дает покоя вопрос «что такое красота и почему ее обожествляют люди». Вернее, как оценка красоты в искусстве связана с активностью мозга, чем биологически объясняются эстетические предпочтения человека. Для этих размышлений даже придумали отдельное научное направление — нейроэстетику. 

Поиски единого «центра красоты» в мозге можно сравнить с поиском святого Грааля. Его ищут уже больше 20 лет, но не могут никак отыскать. Первым в эту эпопею в конце 1990-х ввязался британский нейробиолог, профессор Университетского колледжа Лондона Семир Зеки. Он с коллегами провел эксперимент: предложил добровольцам, далеким от профессионального искусства, оценить по девятибалльной шкале несколько картин и музыкальных фрагментов. Картину «Большая одалиска» французского художника Жана Энгра и отрывок из пятой симфонии австрийского композитора Густава Малера, например. За активностью в мозге участников эксперимента наблюдали с помощью фМРТ. 

При восприятии красивых (с точки зрения испытуемых) изображений и музыки активизировались разные участки мозга, но одна зона «загоралась» в обоих случаях — медиальная орбитофронтальная кора. Чем больше человеку нравилась музыка или картина, тем более сильную активность в этой области фиксировали приборы. «Бинго!» — решил Зеки и назначил «центром красоты» медиальную орбитофронтальную кору головного мозга.

Никто из тех, кто исследовал вопрос после Семира Зеки, не получил тех же результатов, поэтому его теорию о едином «центре красоты» в человеческом мозге принято считать опровергнутой. Но всегда есть вероятность, что дело в недостаточно совершенных методах поиска. 

Индийский невролог Вильянур Рамачандран в своей книге «Мозг рассказывает» вывел девять законов эстетики с точки зрения мозга. Каждый из них обусловлен эволюцией.

• Группировка цветов
  Мозгу нравится объединять похожие цветовые пятна в цельный объект. Когда-то это помогало разглядеть в листве тигра, а теперь — подобрать сумку в цвет обуви.
• Максимальное смещение
  Притягательность преувеличенных раздражителей. Вспомните талантливые карикатуры, абстракции и картины импрессионистов — когда суть изображаемого объекта доведена до крайности и быстро считывается мозгом. Мозгу попроще, он доволен.
• Контраст
  Так же сильно, как объединять похожие цвета на расстоянии, наш мозг любит только различать контрастные цвета вблизи. Так можно заметить в траве змею или найти смелое сочетание в одежде.
• Изоляция
  Это акцент на одном источнике информации, срезание смыслового шума до минимума, чтобы позволить мозгу сосредоточиться на главном. Мозг ценит заботу. 
• Пикабу
  Еще мозг любит загадки и их разгадывать. Когда мы находим в изучаемом объекте что-то узнаваемое, это приносит удовольствие и хочется еще. 

• Отвращение к совпадениям
  Совпадение? Мозг так не думает! Он не принимает на веру «подозрительные совпадения», потому что в природе они практически не встречаются. 
• Порядок
  Предсказуемость визуальной информации упрощает ее обработку. Главное, чтобы порядок не стал монотонностью, иначе мозгу станет скучно. 
• Симметрия
  То, что мы воспринимаем симметричное как красивое, может быть связано с эволюционным механизмом. Асимметрия для мозга — признак нездоровья и присутствия в организме паразитов. То, что угрожает выживанию, угрожает и мозгу, он страхуется.
• Метафора
  Мозг ценит метафоры, они ему интересны. Причем творческое правое полушарие воспринимает зрительные метафоры задолго до того, как их начинает обрабатывать более логическое левое полушарие. 

• Человеческий мозг тянется к искусству не просто так, а за выживанием. Где-то там среди картин и симфоний он распознает знакомые эволюционные механизмы и делает ставку на них.

Искусство по рецепту

Хотя тема пользы искусства для психологического здоровья затерта до дыр, ее есть куда развивать. Канадские врачи, например, близки к тому, чтобы начать выписывать рецепты на посещение музеев. Они уверены, что искусство не только стимулирует мозговую активность пациентов, но и делает их счастливее, повышая уровень серотонина.

А специалисты из Нью-Йорка сделали ставку на занятия танцами для страдающих от болезни Паркинсона и не прогадали. В 2019 году метаанализ нейрологических исследований доказал, что танцы повышают пластичность мозга. Это знание сегодня успешно используют для реабилитации около 10 млн человек по всему миру.

Музыка в контексте арт-терапии — один из самых мощных инструментов. Она способна влиять даже на мозговой кровоток, запуская физиологическую реакцию, известную как «мурашки по телу». Не говоря уже об активации структур мозга, которые участвуют в получении удовольствия и вознаграждения. Если нужно сплотить группу людей, легче всего сделать это при помощи музыки. Она быстро включает социальные механизмы, которые на фоне выброса окситоцина позволяют чувствовать себя частью группы, счастливым и в безопасности.

Некоторые музыкальные лады в большинстве культур воспринимаются позитивно. Но на этом фоне появляется много околонаучных фейков. Например, про универсальность эффекта Моцарта, который так и не был доказан. Дело не в Моцарте, а в личных музыкальных предпочтениях. И в активной позиции: играть на инструменте всегда эффективнее, чем просто слушать. Но с пожилыми людьми или лежачими больными даже просто слушание помогает.

Станислав Скорик
психолог

Отец современной арт-терапии британец Адриан Хилл был не психологом, а художником. В 1940-х годах он испытал на себе целительную силу творчества, когда выздоравливал от туберкулеза в санатории. Потом подтянулись другие пациенты, на них работа с рисунком тоже оказывала терапевтический эффект. В Европе и США арт-терапия стала незаменимой для лечения ветеранов двух мировых войн, страдавших от посттравматического расстройства. С детьми и подростками этот метод тоже отлично работает. Те, кому сложно передать переживания словами, могут их, например, нарисовать.