Гемофилия и кровожадность: правда ли болезнь цесаревича Алексея связана с гибелью империи?

Цесаревич Алексей, наследник русского престола, родился в 1904 году. Считается, что гемофилию он унаследовал от прабабушки — королевы Виктории, которая была бабушкой русской императрицы Александры Федоровны.

Всего через месяц после рождения у младенца не могли остановить кровотечение из пуповины. Его отец, государь император Николай II, писал в дневнике:

Аликс и я были очень обеспокоены кровотечением у маленького Алексея, которое продолжалось с перерывами до вечера из пуповины. <...> Как тяжело переживать такие минуты беспокойства.

Кровь удалось остановить через 4 дня. 

Алексей был активным ребенком — много играл и носился. Но малейший ушиб или ссадина приводили к безостановочному кровотечению. Кровь проникала в ближайшие мышцы, появлялись гематомы и синяки. Мелкие порезы и царапины были неопасны — они затягивались, а тугие повязки способствовали заживлению ранки. Но ушибы приводили к опухолям и болям. Носовые кровотечения были тоже опасны, пусть и безболезненны. Крови в таком случае мальчик терял очень много.

Другая опасность — внутренние кровотечения. В 1911 году из-за езды по тряской дороге у цесаревича Алексея началось внутреннее кровоизлияние. Николай Александрович очень переживал, а врачи ничего не могли поделать.

Бедный наш ненаглядный мальчик сильно страдал, каждые четверть часа повторялись спазматические боли. От высокой температуры он день и ночь был в беспамятстве, все пытался сесть в кроватке, и каждое движение снова приносило боль. Он почти не спал, у него не было сил плакать, он все время стонал и повторял: «О Господи, смилуйся надо мной».

Каждый ушиб — неделя постельного режима. И невыносимые боли. Болезнь единственного наследника престола огромной империи была для родителей Алексея очень личным горем. И тайной — сведения о гемофилии скрывались даже от придворных, не говоря уже о простых подданных. Это приводило к слухам и кривотолкам. 

В 1912 году, когда царская семья отдыхала в охотничьем угодье в Восточной Польше, Алексей неудачно прыгнул в лодку и ушиб внутреннюю сторону бедра. Гематома никак не хотела рассасываться, и мальчик ужасно страдал. Впервые был выпущен бюллетень о тяжелом состоянии здоровья наследника. Но болезнь в нем не указывалась — лишь сведения о высокой температуре.

Иногда цесаревич не мог ходить — его носил на руках дядька, кондуктор (унтер-офицер) Гвардейского экипажа Андрей Деревенько.

Остановимся здесь на двух дневниковых записях Владимира Теляковского, директора Императорских театров. Бывшего кавалериста-гвардейца. А еще — масона, которого в 1922 году и вовсе избрали Великим мастером ложи «Астрея». Так что свидетельства его стоит воспринимать с известной толикой соли. Но тем не менее. В октябре 1912 года он рассказал о письме лейб-хирурга Евгения Боткина, в котором тот писал, что медицине известно «20 таких случаев», как у цесаревича Алексея:

В этом выражается особая милость и благодать Всевышнего. Исцеление же Наследника Цесаревича служит доказательством, сколь милостив Господь Бог к Царской семье, пожелав даровать счастье исцеления болезни. <...> Кроме того, тут проглядывает еще какой-то таинственный мистицизм. С одной стороны, смирение и покорность судьбе, с другой, самоуверенность врача, проглядевшего вовремя болезнь.

А в 1914 году Теляковский возмущается — с каждым днем при дворе усиливается влияние «старца» Григория Распутина! А вновь назначенный дворцовый комендант, по мнению директора театров, «бездушный карьерист», который «не посмеет сказать царю правду». Распутин «лечил» цесаревича и завоевал тем самым расположение императрицы. И стал восприниматься из-за распространявшихся недругами государыни слухов как фигура мифическая, якобы вершившая судьбы империи.

При дворе развивается какое-то русское, мужицкое, православное масонство, и те, которые должны бы оберегать Царскую семью от недуга физического и нервного, как доктор Боткин… — молчат и потакают. Где же честные люди в России — прямо страх берет.

Дворцовым комендантом в 1914 году стал Владимир Воейков — тоже бывший лейб-гвардии гусар. Не масон. Воейков, как назло, в своих мемуарах описал появление Распутина при дворе. Сибирский «старец» проник в царскую семью через родственников — семейство великого князя Николая Николаевича, заговорщика, который впоследствии оказался замешан в дворцовом перевороте 1917 года. 

Считая Распутина за человека преданного, который может им оказать поддержку при высочайшем дворе, великие княгини, воспользовавшись болезнью наследника цесаревича, представили Распутина Их Величествам.

Представление произошло при содействии великого князя Николая Николаевича в конце октября 1905 года. Создавшаяся в то время в обществе легенда о святости старца Распутина и его даре исцелять больных сильно помогла великой княгине Милице Николаевне добиться согласия императрицы Александры Федоровны познакомиться с Распутиным.

Интриги, интриги. Распутин, оказавшись у постели болевшего цесаревича, порекомендовал перестать лечиться. А лечили гемофилию в те годы аспирином — который разжижал кровь и ухудшал состояние. Поэтому наступало облегчение.

Влияние Распутина при дворе выросло, и сам он не захотел быть инструментом в руках своих благодетелей, которые представили его Государю и Государыне. Тогда его начали травить царедворцы и придворные, в Синоде завели против «старца» дело, а в высшем свете пошли сплетни, мол, он развратник (его подозревали в хлыстовстве, одном из видов сектантства). 

«В Государственной думе Распутин был оценен как подходящий для антидинастической пропаганды элемент», — пишет Воейков. А либеральная пресса вовсю перепечатывала слухи и спекуляции про Распутина. 

Он сам Распутина считал человеком нечестным и не любил. Но влияние его на государя оценивал адекватно — разумеется, Николай II принимал решения самостоятельно. Скорее, Распутин, пользуясь благосклонностью императрицы, распускал слухи о своих особых отношениях с государем, пытаясь укрепить свое влияние.

А генерал-майор Корпуса жандармов, начальник Дворцовой полиции Александр Спиридович писал, что министр внутренних дел Алексей Хвостов во время Первой мировой войны пустил клевету о том, что Распутин-де немецкий шпион. 

Через голову Распутина эта гнусная клевета падала на голову Императрицы и позорила самого Государя.

Вскоре Распутин был убит заговорщиками, которые считали, что он якобы «вредит России». Заговор был глупым, но вызвал резонанс — а Распутину к тому же приписывали самодовольные слова, что династия Романовых «жива, пока жив он». 

А ведь за здоровьем цесаревича наследника следили лучшие врачи империи. Несмотря на «старца».

Между тем в высоких эшелонах империи созрел еще один заговор — против Николая II. Под царя копали и родственники, например Николай Николаевич, и думские деятели — бывший председатель Думы Александр Гучков, считавший Николая личным врагом. Многие из участников заговора были членами масонских лож. Вовлечены в заговор были и генералы, например Рузский и Алексеев. Гучков в 1909 году создал парамасонскую организацию — Военную ложу. 

В феврале 1917 года, после начала массовых демонстраций в Петрограде и уличных боев, Николай находился в поезде в Псковской области. Там, используя неразбериху в столице, которую в том числе создали заговорщики с помощью паралича системы управления полицией, государя и его свиту отсекли от источников информации и управления войсками. Убеждали, что подавить «революцию» можно лишь с помощью отречения. Или что в городе якобы нет хлеба (это было ложью). Или что нет верных войск. Тоже ложь. 

Спиридович писал, что генералы лихорадочно работали над свержением Николая II. Генерал Алексеев пытался открыто убедить государя отречься в пользу цесаревича Алексея.

Обстоятельства сложились так, что с момента прибытия императорского поезда во Псков единственным связующим элементом государя с армией были генерал Рузский и его ближайшие подчиненные.

отмечал Владимир Воейков

Дальше начинается свистопляска. Явившийся к царю лидер военных масонов Гучков (кровожадный человек, дуэлянт и адреналиновый наркоман) требовал отречения в пользу Алексея Николаевича. 

Воейков вспоминал, что государь согласился, чтобы «внести успокоение». Сперва он отрекся якобы в пользу сына. Однако, по воспоминаниям депутата Думы и заговорщика Василия Шульгина (тоже источник сомнительный, но ладно), посоветовавшись с лейб-медиком, Николай спросил, излечиваются ли от гемофилии. И получил ответ: «чудес не бывает». Он очень переживал за здоровье своего ребенка. И, дескать, отрекся (карандашной подписью, кстати) в пользу брата Михаила.

Хотя это, может, и миф. С другой стороны, отрекаясь в пользу сына, Государь лишился бы возможности быть рядом с ним, потому что тогда Алексей был бы вынужден жить при дворе регента — великого князя Михаила Александровича, брата царя. С ним тоже отношения у Николая были сложные. И, вероятно, царь не захотел лишаться сына. Или хотел спасти его от убийства. Мало ли что.

Сейчас образованным русским уже понятно, что Николай II от престола не отрекался, дурацких дневников не писал, Распутина не знал. Все это наглая клевета. Николая Александровича арестовали в ставке военные путчисты, несколько дней вымогали отречение, а затем заткнули рот и выпустили от его имени фальшивку.

писал уже в наше время философ Дмитрий Галковский

Наверняка история сказать не может — слишком испачкана оптика. Конспирология, увы, наука неточная в силу своего предмета — заговора.

Правда ли то, что гемофилия цесаревича сыграла роль в гибели империи? Бог знает. Гемофилия — болезнь опасная, но не смертельный приговор. При этом медики в те времена считали эту болезнь более опасной. Может, и правда, что Николай, будучи окружен заговорщиками, решил попытаться спасти сына?

Погибла Российская империя, и не из-за Распутина. «Старец» оказался лишь пешкой, удачно для заговорщиков оказавшейся на доске поблизости к ферзю.

Что-то неуловимое… Но утекает сквозь пальцы. Почему-то вспоминается из другой эпохи, из «Бандитского Петербурга»: «грязь — не кровь, ее смыть можно».

Уже в ссылке в Тобольске у цесаревича случилось новое обострение гемофилии — гематома после неудачного катания на салазках с лестницы. Последняя запись в дневнике свергнутого царя:

Алексей принял первую ванну после Тобольска; колено его поправляется, но совершенно разогнуть его он не может. Погода теплая и приятная. Вестей извне никаких не имеем.