Я — киборг

Кто такие киборги

Согласно одному из определений, киборг (кибернетический организм) — живое существо, которое восполнило утраченные способности или приобрело новые благодаря встроенным электромеханическим дополнениям; гибрид биологии с технологиями.

Для одних критерии строги: любое дополнение должно быть связано с мозгом (нейропротез) и получать от него обратную связь через интерфейс мозг-компьютер (протез руки, через который можно чувствовать температуру). Другие считают киборгами обладателей любого электромеханического протеза, не обязательно связанного с мозгом. 

Есть и максимально широкие подходы, когда за киборгизацию считается внесение любого дополнения, восполняющего или улучшающего «базовую комплектацию», — включая зубные импланты или конструкции, фиксирующие сломанные кости.

Существует и экспериментальное мнение, что киборг — любой владелец смартфона, который использует его как внешнюю искусственную кору головного мозга («кремниевый экзокортекс») для разгрузки мозга биологического. Если верить ей, все мы киборги.

Обобщая, все дополнения можно разделить на функциональные и косметические. 

Обладателей косметических протезов или внешних дополнений (например, экзоскелетов) мы оставим за рамками обзора и будем считать киборгами людей с любыми функциональными встроенными дополнениями.

Эти дополнения можно условно разделить на два типа:

Киборгизация по медицинским показаниям

Как правило, к ней приводят травмы, последствия болезней и ранений. В повседневной жизни наиболее видимые — люди с протезами, особенно протезами конечностей или слуховыми аппаратами.

Известные блогеры с протезами Константин Дебликов и Сэмми Джабраиль предпочитают называть себя киборгами: инвалид — стигма и постоянное напоминание о травме, киборг — будущее и возможность прожить новую жизнь. У Константина бионический протез рук, у Сэмми — ноги. 

Безусловно, современные устройства могут многое, это доказывает, например, «Кибатлетика» — сообщество, конференция и соревнование, где люди «восстанавливают утраченные функции и приобретают новые». Однако даже продвинутые протезы конечностей все еще невероятно далеки от биологических оригиналов: и по сроку службы, и по функционалу, и по эстетическим характеристикам. 

А еще быть киборгом — это затратно (хотя в России действуют программы господдержки, например, на протезирование руки) и доступно далеко не всем. 

Дорого, не всегда надежно

Одна из острых проблем — восстановление зрения. Самый известный функциональный протез — электронный имплантат сетчатки Argus II. Он не возвращает зрение полностью, но позволяет различать световые пятна и ориентироваться в пространстве. Работает он вот так (осторожно, фотографии процесса имплантации).

В 2017 году офтальмолог Христо Тахчиди провел две операции по имплантации Argus II в России. Для лицензирования системы ретинальной имплантации потребовалось бы 5–10 операций. Но в 2020 году в планы вмешались ковид и финансовые проблемы, из-за которых компания Second Sight, выпускавшая нейроимпланты Argus, приостановила работу над проектом и поддержку уже установленных устройств. Сотни людей по всему миру пока ждут, к чему это приведет. 

Спрос растет, а предложение ограничено 

Людей, которым требуются протезы, особенно рук и ног, становится больше каждый день. Сначала этому способствовала пандемия коронавируса, затем продолжающийся вооруженный конфликт. В России можно получить поддержку государства на установку и обслуживание протезов. 

Из-за двусторонних санкций в Россию сложно ввозить необходимые части и комплектующие для протезов (они попали в список материалов двойного назначения). В то же время запрет на вывоз, введенный 8 марта 2022 года, для многих киборгов фактически означает невозможность отремонтировать текущее устройство. Вместе с тем появляются и сообщения, что долгожданные протезы, изготовленные по индивидуальным меркам, могут быть отданы на нужды военных.

Риски и побочные эффекты 

Один из методов лечения эпилепсии — электростимуляция блуждающего нерва (vagus nerve stimulation, или VNS-терапия), которую производит подкожный генератор импульсов. В России ежегодно проводятся сотни операций по относительно несложной установке устройства. Однако и у этого метода есть свои побочные эффекты, от головной боли до развития синдрома обструктивного апноэ сна.

Самые большие риски связаны с имплантируемыми нейропротезами, напрямую взаимодействующими с головным или спинным мозгом. По этой причине многие из разрабатываемых устройств не доходят до этапа тестирования на людях, а те, что доходят, тестируются на тех, для кого это последняя надежда и кто готов рисковать.

Существуют только в лабораториях

Одно из изобретений, потенциально способных решить проблему мужского бесплодия, связанного с низкой активностью спермы, — «спермобот». По сути, это роботизированный жгутик, который самостоятельно цепляется к спермотозоиду и направляет его к цели. Несмотря на потрясающие перспективы, это изобретение пока так и осталось в стенах лабораторий, в стадии тестирования на бычьем семени.

Некоторые устройства стоят на стыке медицинской необходимости и чистого энтузиазма. Например, Neuralink Илона Маска — один из проектов по созданию нейроинтерфейса (Brain Computer Interface, BCI).

С одной стороны, заявляется, что «нити-импланты для считывания информации из мозга» могут помочь в лечении неврологических болезней и нарушений работы мозга. С другой, компания ставит перед собой амбициозную цель «расширить наши способности, наше сообщество и наш мир», — предоставив возможность улучшения и без того неплохо справляющегося биологического мозга. Пока говорить об успехах и осязаемом потенциале этой, в общем-то не новой, хотя и усовершенствованной технологии рано.

Энтузиастская киборгизация

Энтузиасты чаще всего не восполняют утраченные функции, но дополняют уже существующие — как с медицинскими целями, так и без них. Правда, четко разделить устройства, используемые с медицинскими целями, на «вынужденные» и «энтузиастские» невозможно. Например, имплантируемый контрацептив — чаще (но не всегда!) выбор в пользу удобства. Также на стыке существуют протезы рук с вмонтированными транспортными и банковскими картами.

Среди мотиваций добровольно вживить в свое тело какую-нибудь штуковину:

• желание освободить память, чтобы не забывать принять таблетку или взять с собой пропуск или карточку; 
• непосредственно желание расширить функционал своего тела: стать киборгом и попробовать на себе один из вариантов будущего; 
• возможность использовать чипы для помощи в поиске пропавших людей: например, людей с деменцией, а также для опознания найденных тел.

Добровольная киборгизация часто связана с такими терминами, как трансгуманизм, биохакинг и интернет человеческих тел.

Я киборг — и это ненормально

Обладатели многих дополнений также сталкиваются с проблемой совместимости технологий: людям с кардиостимуляторами не стоит проходить через досмотровые рамки в аэропорту, а людям с имплантированным RFID-чипом делательно с осторожностью проходить МРТ-обследования в аппаратах с высокой мощностью (небольшая мощность в 1,5–3 тесла достаточно безопасна, но все равно сомнительна).

Многие и вовсе воспринимают стремление что-то в себя вживить как «ненормальное», неправильное и противоречащее природе. 

Однако проблемы в энтузиастской киборгизации действительно есть. Во-первых, медицинская безопасность устройств (особенно самодельных) недостаточно исследована. Во-вторых, пока не совсем ясен вопрос конфиденциальности личных данных при использовании устройств, подключаемых к Сети (например, чипов). Есть сложности и в легальном поле: нерегулируемость рынка или, напротив, слишком сильная регуляция, которая тоже способствует появлению «серой» зоны.

К тому же усиливается цифровое неравенство — а значит, большая часть «улучшений» доступны только узкой прослойке обеспеченного населения в развитых и развивающихся странах. И это может стать проблемой, когда улучшения перейдут из категории «игрушек» в действительное улучшение функций.

Плюс религиозный аспект: ряд конфессий неодобрительно относятся к цифровым меткам в человеческом теле. Наконец, есть момент потенциальной принудительности, особенно когда речь идет о «чипизации». Пока это страшилка в духе «плоской земли», но если проект по обеспечению «всех людей на планете цифровым ID» уже существует и даже поддерживается ООН, — есть ли что-то, что помешает всех чипировать?

Вопрос кибербезопасности 

Вспомним феномен гиперподключенности. Ваш смартфон всегда под рукой; с него вы расплачиваетесь, смотрите результаты медицинских анализов, заходите на «Госуслуги», ведете личную и деловую переписку, возможно, смотрите порно и пользуетесь «бесплатным VPN». Вы делитесь со смартфоном даже тем, в чем сами себе боитесь признаться. Стоит ли в таком случае бояться чипа под кожей?

Возможно, лишь немного больше, чем вы опасаетесь за безопасность персональных данных в своем смартфоне. Девайс можно оставить дома или спрятать в экранирующий чехол, — а изъять имплантированный чип будет сложнее.

Да, контроль над всеми устройствами, если только вы не смастерили его полностью сами, будет принадлежать крупным корпорациям, включая государства. Как и ваш смартфон.

Вопрос будущего 

В любом случае, киборги уже среди нас. Они носят протезы и вживляют в тело датчики сейсмоактивности, чтобы чувствовать более тесную связь с Землей. 

Томас Майлунд, доцент биоинформатики датского Орхусского университета (Aarhus University) предполагает, что будущее человеческого мозга — больше не вопрос биологии. Это вопрос технологий. Но быть может, вопрос технологий — это будущее всего человеческого тела? Тогда стоит уже сейчас задуматься о том, как сделать это грядущее комфортнее и безопаснее. Ведь в итоге мы получим именно тот киберпанк, который заслужим.