История русского юмора: оружием сатиры

Бог — высоко, царь — далеко

История сатирических журналов в России началась с конца XVIII века — время расцвета печати и журналистики. Первым подобным изданием принято считать «Всякую всячину». Она была создана в 1769 году по инициативе Екатерины II, которая втайне редактировала и составляла большую часть статей. Впрочем, как таковой сатиры во «Всякой всячине» не было — проблемы общества игнорировались. Такие темы предоставлялись антиправительственным журналам-однодневкам вроде «Трутня» и «Пустомели», подпадавших под императорский ценз.

Первым сатирическим журналом в более современном представлении был «Будильник», который появился в 1865 году в Петербурге и проработал вплоть до 1917 года. В разные периоды тут уживался самый разный юмор: от злободневной оппозиционной критики до легких и безобидных шуток. В лучшие годы «Будильника» для него писал Антон Павлович Чехов, который отличился в жанре «комического календаря» — коротких пародийных заметок с вымышленными новостями и выдуманными фактами. Вот как это выглядело:

Астроном Бредихин в математическом обществе сделает сообщение о двух евреях, виденных им на планете Сатурн, которые, по его мнению, бежали на эту планету от воинской повинности. В Тамбове извержение вулкана. Столкновение кометы с г. Лентовским. В сей день Архимед перевернул бы землю, если бы ему дали точку опоры.

В начале XIX века ключевое место среди юмористических изданий занимал журнал «Сатирикон»: в 1904 году его редактором стал известный русский писатель Аркадий Аверченко, а авторами в том числе Надежда Тэффи и Саша Черный. Едкий юмор и ирония по любым вопросам быстро сделали журнал одним из самых популярных среди изданий того времени, которое читали все — от студентов до депутатов, от мещан до членов царской семьи. 

Такое внимание часто приходилось некстати: недоброжелатели сильно мешали работе журнала. В 1914 году «Сатирикон» переименовали в «Новый Сатирикон», а в 1918-м и вовсе закрыли: журнал делал нападки на большевиков, сравнивая их с уличными грабителями, что стало последней каплей. В 1931 году Саша Черный вместе с Куприным и Буниным пытался возродить «Сатирикон» в эмиграции в Париже, но ничего не получилось. Несмотря на звездный состав участников, издание продержалось всего пару выпусков. 

Смех — орудие разрушения

После октябрьской революции и с зарождением СССР ситуация стала радикально иной. В 1920-х молодая страна бурлила, быстро менялась, вслед за ней следовала и периодика. Новой власти был остро необходим рупор пропаганды, и юмористические издания казались хорошим оплотом для построения социалистической идеологии и избавления от пережитков. «Смех — одно из самых мощных орудий разрушения. От смеха падают идолы, падают венки и оклады и чудотворная икона делается почернелой и дурно нарисованной картиной», — писал публицист-революционер Александр Герцен. Примерно такая задача и стояла у новой волны журналов: высмеять все былое, весь фундамент «старого» порядка.

Поначалу количество побеждало над качеством: десятки сатирических журналов появлялись и закрывались один за одним, не становясь хоть сколько-нибудь популярными и не оставляя за собой ничего, кроме вереницы странных названий. В продаже в разное время крутились издания вроде «Мухомора», «Сатаны», «Красного смеха», «Вечернего вопля», «Желчной колики» и так далее: какого-то фильтра на тот момент еще толком не существовало. 

Отдельным журналам все-таки кратковременно удавалось выбиться на передовую. Среди них: «Бегемот», сконцентрированный на рабочей сатире, и «Смехач», позже переименованный в «Чудака», в котором засветились такие авторы, как Владимир Маяковский, Михаил Зощенко, Илья Ильф и Евгений Петров. Несмотря на громкие имена, для современного читателя контент этих журналов может показаться устаревшим, но так или иначе заметно, насколько хлестким, оскорбительным и идеологически невыверенным он был. Всеобщий скептицизм, недоверие к новым порядкам и иронизирование над насаждаемыми переменами спокойно уживались со статьями и рисунками против религии, царизма, фашизма и прочих врагов коммунизма. Такой плюрализм мнений иногда выходил боком. Например, журналист Михаил Кольцов, который был главредом «Смехача» и «Чудака», в 1929 году выпустил слишком острый материал с критикой ленинградского партийного руководства — и это временно стоило ему работы.

Если эти издания были рассчитаны на продвинутого городского читателя, то журнал «Лапоть», который выходил два раза в месяц с 1924 по 1933 год, предназначался для крестьянской публики. «Веселый и ядовитый» — такой подзаголовок носило издание и по стандартам своего времени вполне ему соответствовало. В карикатурах, анекдотах, частушках и других жанрах народного творчества тут сопереживали рабочим и проходились по кулакам, попам, капиталистам и прочим врагам социалистического процесса. Причем издавался «Лапоть» преимущественно в цвете — настоящая роскошь, хоть и всего на 12 страниц. Учитывая непростое положение крестьян в тот период, скорее всего, немалая часть выпусков после прочтения шла на растопку печей.

К началу 30-х почти вся юмористическая периодика раннего СССР была вне милости власти: руководство страны было недовольно тем, что попадало в печать, указывало на измельчание тем и превращение прессы в новую буржуазию. Поняв, что орган политической сатиры сходу построить не удалось, государство приняло решение «лечить» уже выпускаемые журналы. Это, впрочем, часто приводило к их закрытию или слиянию с другими журналами или газетами. Одно издание тех лет все-таки смогло выжить — им был «Крокодил». 

Сатира по разнарядке

За более чем 70 лет существования «Крокодил» прошел путь от небольшого приложения к «Рабочей газете» до одного из крупнейших советских журналов. В лучшие годы его тираж достигал 6,5 млн экземпляров. Дорога к такому результату была непростой: в 20-х наладить печать оказалось нелегко, в 30-х НКВД нашло в журнале «контрреволюционное формирование» и репрессировало часть сотрудников, а в 40-х тематика временно съезжает на военную агитацию. 

Начиная с 50-х годов «Крокодил» укрепляется в статусе «сатиры по разнарядке» и превращается в рупор официальной пропаганды. Набор тем стал достаточно узким. Как настоящий крокодил, который может смотреть только прямо, печатный «Крокодил» всегда бил примерно в одну и ту же точку. Фельетоны, карикатуры и афоризмы насмехались над одними и теми же социальными элементами: от бюрократов, хулиганов, пьяниц и взяточников до хиппи, кошатников и людей, которые живут с родителями. 

Попадало и целым сферам жизни вроде науки и искусства. Они были большой гордостью советской власти, но парадоксально часто становились источниками раздражения для режима: в них плодилась эмиграция и «антигосударственные» настроения. «Крокодил» все это высмеивал. В изобразительном искусстве, к примеру, козлом отпущения становились модернисты и «халтурщики», а в научном деле — «бесполезные» НИИ и ученые, плодящие диссертации. 

Помимо жизни внутри страны, в «Крокодиле» постоянно обсуждалась и международная политика. Со страниц журнала ругали западный империализм, суровые реалии жизни в США и других капиталистических странах, агрессию НАТО, бесполезность организаций вроде ООН, санкции, антикоммунистическую пропаганду и прочий классический набор левых тем. 

Ближе к концу в 80-х тематика журнала стала уходить в сторону от того, что было принято считать классическим стилем «Крокодила». На второй план потихоньку отошли темы вроде осуждения империализма США, а на первый все больше выходила критика советской жизни без прикрас: от растущих цен и низкого качества товаров до бандитизма и проституции. Если раньше любые колкости «Крокодила» были инструментом государства, то к началу 90-х журнал уже стал критиком государственной политики.

Картинки вне цензуры

Еще одним важным советским журналом были детские «Веселые картинки», которые появились в 1956 году благодаря усилиям карикатуриста «Крокодила» Ивана Семенова. Считается, что название для издания, сам того не зная, придумал сын Семенова. Однажды художник спросил ребенка, что он рисует в своем альбоме, на что мальчик ответил «веселые картинки про то, как мы здесь живем». 

Появившись в эпоху хрущевской оттепели, «Веселые картинки» собрали пул авторов и художников-нонконформистов, повидавших советскую действительность со всех сторон. Например, карикатурист Константин Ротов на момент основания журнала только-только вернулся из лагерей, а создатели знаменитого логотипа с буквами-человечками Илья Кабаков, Эдуард Гороховский и Виктор Пивоваров стояли у истоков советского концептуализма и не понаслышке знали о работе над «нежелательными» видами искусства. «Веселые картинки» были редким изданием в СССР, которое не подвергалось усиленной цензуре: мол, рисунки для детей, что с них взять?

Несмотря на политическую амбивалентность и прочую «диссиденщину», «Веселые картинки» были доступны для юного читателя. Да, в журнале хватало иллюстраций, которые можно было посчитать сатирой на советскую действительность, но даже она была сделана так, что ее легко могли понять дети младшего и среднего школьного возраста.

Комиксы, в свою очередь, отличались от американских аналогов и больше походили на иллюстрированные мини-рассказы. Отдельные кадры сопровождались полотнами текста, которые в силу размера помещались не в «баблы», а просто строчками под рисунки. По содержанию это были безобидные истории про людей, животных и постоянных героев журнала: Карандаша, Буратино, Незнайку и Чиполлино. Будь то в житейских или фантазийных сюжетах, они ненавязчиво учили подрастающее поколение смелости, находчивости, искренности и любознательности или просто развлекали детей незамысловатыми шутками.

Помимо самих «веселых картинок» в журнале также печатали сказки народов СССР, стихи, рассказы писателей, головоломки и загадки. Авторы, которые публиковались в журнале, не уступали по популярности самому изданию: на страницах «Веселых картинок» в золотые годы можно было найти работы гигантов детской литературы вроде Самуила Маршака, Корнея Чуковского, Бориса Заходера, Сергея Михалкова и Агнии Барто, а позже и более новомодных авторов вроде Эдуарда Успенского и Андрея Усачева. В «Веселых картинках» началась карьера режиссера Александра Митты, который работал в журнале с первого дня его основания. 

Как и в случае с «Крокодилом», ближе к 90-м комиксы становились все реалистичнее и ожесточеннее, а политико-идеологический подтекст был заметен невооруженным взглядом. Вот, например, сюжет из журнала 1989 года, в котором веселые человечки «перестраивают» завод ненужных вещей в завод нужных вещей на зло директору Карабасу-Барабасову, заодно заботясь о чистоте окружающей среды. Аллюзия, возможно, не самая тонкая, но считывается без проблем. 

Жаль как оса

Выбор советских сатирических журналов не ограничивался только всесоюзными гигантами-миллионниками. Практически у каждой республики и у многих «малых народов» были свои издания, которые отчасти затрагивали региональную проблематику и национальные особенности. Названия давали, по примеру «Крокодила», из местной флоры и фауны: так, в Татарстане издавался журнал «Чаян» (в переводе — скорпион), в Беларуси — «Вожык» (ежик), в Казахстане выходил «Ара» (шмель), в Марий Эл существовало издание «Пачемыш» (оса), а в Украине — «Перець». Подразумевалось, что их сатира была такой же колкой, острой и болезненной, как столкновение с упомянутым в названии насекомым, животным или растением. 

«Я хочу, чтобы мои сатирические стрелы без промаха поражали бюрократов и очковтирателей, занятых бездельников и чинуш, плодящих резолюции, клеветников и носителей феодально-байских пережитков, подхалимов и хапуг», — писала редакция «Ары» в обращении к читателям. Такое настроение разделяло большинство региональных журналов: идеологическая заряженность в них была на порядок выше «больших братьев», а в силу меньшей популярности качество было пониже. Темы отличались не сильно: смеялись над все теми же пороками советского общества и кидали колкости по глобальной повестке вроде войны во Вьетнаме и ситуации в государстве Израиль.

Большая часть советских сатирических журналов не пережила 90-е: на их место сначала пришли более современные издания, затем телевидение, а потом — интернет-мемы. Какие-то издания вроде «Крокодила» бесславно закрылись, другие, вроде «Веселых картинок», безуспешно борются за релевантность, а кто-то существует в мумифицированным состоянии. Например, белорусский «Вожык», который по-прежнему выходит каждый месяц с тиражом чуть меньше тысячи экземпляров. Его наполнение и стилистика остались примерно теми же, что и раньше, но связь с реальностью была потеряна окончательно: карикатуры хоть и на актуальные темы, вроде коронавируса или кризиса высшего образования, однако выглядят совершенно устаревшими и вряд ли рассмешат кого-то, кроме самих авторов.