Итоги XX съезда Коммунистической партии Китая

От империи к партии

История Коммунистической партии Китая в XX веке — зеркало тех фундаментальных потрясений, через которые прошло китайское общество в это время. В политической элите Поднебесной партия мыслится прародителем современного китайского государства (КНР), его политическим ядром и основой реализации государственной политики.

Для Китая это не внове — бюрократические структуры высшей власти всегда обладали там таким весом, будь то двор правителя-вана или императора-хуанди. Просто теперь «собрание (он же «съезд», хуэй) народных представителей», жэньминь дайбяо дахуэй, стало формой легитимации высшей власти подобно тому, как ранее собрание вокруг алтаря духов шэхуэй (в современном китайском так обозначается общество, социум) легитимировало власть Сына Неба как верховного жреца.

Потому нынешний лидер Китая Си Цзиньпин (явно под влиянием главного идеолога своей команды Ван Хунина) столь часто обращает в своих речах внимание на традиционный период истории. Потому же столетие партии в прошедшем году отмечалось с максимальной помпой — тем самым подчеркивалось правопреемство КНР как новой формы существования великой Поднебесной. По той же причине, кстати, совершенно невозможно понять современный Китай без глубокого знания и понимания его истории. Потому, чтобы понять момент текущий, сначала взглянем немного назад.

От партии к стране, от борьбы к управлению

Тот самый первый (конечно же, нелегальный) съезд, на котором и была основана Компартия, состоялся в августе 1921 года. Последующие пять съездов, прошедшие до конца 1920-х годов, были посвящены партийному строительству и проходили в обстановке перманентной политической борьбы, в том числе межпартийной.

Это десятилетие вместило в себя попытки самоопределения в отношениях с Гоминьданом (были и попытки диалога, и порывы отмежеваться), и переход на нелегальное положение после переворота Чан Кайши в 1927 году, и воспоследовавший за этим единственный в истории выездной VI съезд КПК в СССР, проведенный в следующем году и собравший коммунистов, бежавших от преследования в Китае. 

Первый послевоенный, VII съезд 1945 года де-факто был посвящен уже государственному строительству — действиям партии в условиях борьбы за собирание страны. Далее съезды проводились уже в новой стране, Китайской Народной Республике, основанной 1 октября 1949 года.

В правление Мао Цзэдуна съезды все еще не были регулярными, их основное назначение на тот момент — ситуативная кульминация внутриполитической жизни, арена политической борьбы. VIII–X съезды проходили в обстановке пассионарной политики Мао, известной как «культурная революция», на них явно проявилась борьба политических группировок, в частности возвышение и опала «Банды четырех».

XI съезд 1977 года (проводился уже после смерти Мао) официально объявил об окончании «культурной революции». Началась новая эпоха в истории современного Китая, где главной задачей власти было, несколько снизив пыл политической борьбы и уведя ее «под ковер», обеспечить управляемость полуголодной страны, измотанной предшествующим периодом.

Одно из проявлений порядка и стабильности, к которым стремилось руководство того времени, — регулярное проведение съездов КПК раз в пятилетку. Этот соблюдается и поныне, последние девять съездов уложились строго в 45 лет, что говорит о сбалансированности политического процесса в Китае в этот период — политическая борьба, кульминацией которой становится съезд, не нарушает структуру управляемости страной.

Одной из важнейших структур, обеспечивающих эту гибкую стабильность со времен конца правления Дэн Сяопина (ранние 1990-е), являлся консенсусный механизм сменяемости высших руководителей страны по истечении определенного срока. Следующий руководитель назначался на очередном съезде и легко «просчитывался» заранее, так как его кандидатура согласовывалась политическими элитами задолго до. Таким образом Дэн Сяопина сменил Цзян Цзэминь, ему на смену пришел Ху Цзинтао, передавший пост лидера партии и страны Си Цзиньпину.

Это обеспечивало стабильность и предсказуемость, столь важные для устойчивого экономического роста, который, собственно, страна уверенно демонстрировала, ко второму десятилетию XXI века выйдя на лидирующие позиции в мире и почти (а то и совсем) забыв о полуголодной жизни конца 1970-х годов. Казалось бы, зачем что-то менять? Однако на прошлых съездах Си этот механизм дезавуировал и на днях был утвержден во главе страны. Почему же? Конечно, у этого есть причины, ибо все диалектично — тот самый рост Китая в условиях стабильности до Си породил совсем иные вызовы перед политической системой Китая и самим Си как ее нынешним средоточием.

Ожидания и реальность

Такой бурный рост, выведя Китай на передовые позиции, не мог не породить проблемы совершенно иного уровня — сотрудничество с США, дававшее кучу «плюшек» еще со времен Никсона, сменилось сначала торговой войной двух ведущих экономик мира за доминирование, а затем и прямыми уколами на грани состояния «еще немного — и мы меч-таки достанем» с явным указанием на КНР как на «главную угрозу». И это на фоне общемировых потрясений последних двух лет.

Иное дело — политическая борьба внутри страны. В условиях ковидной (и не только — политической тоже) закрытости КНР ушла не просто «под ковер», а, скорее, «забралась в чулан». Вовне это создало картину такого скучного штиля, что внешние наблюдатели, не обладая специальной китаеведческой и исторической квалификацией, начали натурально выдумывать повестку — начав с борьбы против Си группировок, возглавляемых едва ли не премьером Ли Кэцяном, договорились до его возможного смещения на почве чрезмерной строгости политики нулевой терпимости к ковиду.

Особого жара этим слухам поддал эпизод, случившийся уже под самый конец съезда, 22 октября, который тут же заслужено окрестили скандальным: бывшего главу государства Ху Цзиньтао на глазах у Си Цзиньпина фактически насильно вывели из зала заседаний. Причем один из сделавших это — Ван Хунин, ответственный секретарь съезда, который, видимо, становится действительно важной фигурой в команде Си. Это тут же породило в непрофессиональной комментаторской среде спекуляции на тему едва ли не готовящегося переворота, инспирированного некими «проамериканскими финансовыми кругами» (Ху как коренной южанин из провинции Аньхой действительно всегда был близок бизнес-элите).

Не нужно забывать, что уши этих слухов о «перевороте» растут не только из некомпетентности отдельных персонажей и их погони за «хайпом», это могут быть и намеренные вбросы главного заклятого друга из-за океана, ибо для дестабилизации противника все средства хороши, а в правление Ху Цзиньтао Китай и США действительно были близки — время было другое.

Что же до китаистов-профессионалов, все мы едины в простой оценке — настоящих причин мы не знаем и узнаем не скоро. На поверхности лежит предположение о резком ухудшении здоровья престарелого Ху, что подтверждается официальным комментарием. Однако это не отменяет скандальности прилюдного удаления из зала (та еще «потеря лица», для Ху — совершенно не смываемая) и, конечно, заставляет задуматься о том, что же там происходит — в этом самом темном чулане политической борьбы эпохи Си.

Но об этом историки узнают много позже, пока же нас интересуют не слухи, а сегодняшняя реальность. А она такова — единственной интригой и «темным пятном» на до того «начищенной до блеска» официальной картине съезда останутся действительные причины эпизода с Ху Цзиньтао. Какие они — действительно медицинские или же некие политические, мы узнаем нескоро, скорее всего, через десятки лет из мемуаров участников. До тех пор все предположения являются не более чем догадками, отметаемыми официозом.

Конфронтации в партии сейчас официально нет, есть команда Си Цзиньпина, внутри которой постепенно происходит дрейф в сторону более «молодых» кадров (то есть до 68 лет, когда путь в большую политику закрывается).

Уходит «старая гвардия»: премьер Ли Кэцян (67), вице-премьер Хань Чжэн (68), председатели ПК ВСНП и НПКСК — Ли Чжаньшу (72) и Ван Ян (67). Им на смену приходят крайне важные персонажи вроде Ван Хунина (нынешний ответственный секретарь съезда, какую должность он займет — будет ясно на днях, но его вес в обновленной команде как «идеолога Си», особенно после эпизода с Ху, сомнений не вызывает). Но ни о каком «преемнике» речи не идет, как минимум до 2035 года, когда планируется подвести промежуточные итоги на пути к главной цели — достойной встрече столетия КНР с обществом построенного социализма.

Съезд, по сути, цементировал сделанное ранее на XIX собрании КПК — окончательно выстроил политическую систему вокруг Си. Иного в настоящей обстановке ждать было бы просто странно — не то время, не те вызовы перед страной.           

«Вперед к величию»

Поскольку борьба внутри партии сейчас сведена к незаметным величинам, главное содержание программной речи Си Цзиньпина было обращено не к текущему моменту — оно показательно, можно сказать, «издевательски» направлено в будущее. Конечно, отмечены и успехи в борьбе с бедностью, и победа (?) над ковидом, и покорение космоса. Но главное — призыв сплотиться для решения будущих задач.

То, что решаться они будут в непростой обстановке, видно по увеличившемуся по сравнению с прошлым количеству слова «безопасность». Однако главное (особенно для нас как для северного соседа Поднебесной) не в этом, а в решительном настрое на поступательное развитие страны и в артикуляции общемировых проблем (та же коллективная безопасность, экономическая стабильность, общественное здравоохранение) как проблем Поднебесной.

Си в своей речи обозначает КНР ни много ни мало ответственной за судьбы всего мира (что, кстати, вполне по-китайски, так как «Поднебесная» это и есть центр Ойкумены). При таком подходе, думается, вопрос только в ресурсах — человеческих, экономических, военных. Но намерение стабильно двигаться к цели высказано.

Остальное, в том числе борьба политическая и вопрос Тайваня, на таком фоне — «незначительные» детали. К последнему вопросу, впрочем, теперь официально относятся «более жестко»: в устав КПК официально включены положения о противодействии «независимости» Тайваня и необходимости доведения НОАК до состояния одной из сильнейших армий в мире. Теперь это именно партийные, а значит программные задачи, которые мыслятся как часть того самого «движения к величию».

Нам же остается за всем этим внимательно наблюдать и использовать, ибо все, что будет Китаю на этом пути полезно, он с радостью примет, и от нас тоже.