Каким было лето в Москве больше века назад

И век назад москвичи проводили лето в городе и окрестностях Москвы, томясь от жары, комаров и мух, пыли и неприятных запахов. Городские стройки наводняли рабочие — приезжие из окружавших Москву губерний.

Поэтому те горожане, кто мог себе это позволить, стремительно бежали с опаленных жаром улиц на дачи. Летом 1914 года обозреватель городской жизни М. Любимов сетовал на страницах газеты «Голос Москвы»:

Улицы загромождаются десятками подвод, не оставляющими проезда извозчикам, а на требование освободить дорогу раздается такая «словесность», что нужно зажимать уши. К великому моему несчастью, мне ежедневно приходится проезжать мимо нескольких построек и ежедневно же испытывать всю прелесть столкновений с гуннами, именующимися в Москве строительными рабочими. Дошло до того, что я просто с ужасом выхожу из дома…

Дореволюционному журналисту не повезло остаться летом в городе. Более удачливые москвичи же прохлаждались на дачах, проводили время на природе, катались на велосипедах, купались и пили чай — вдали от городского хаоса и грохота. 

Любимов же ругался на строителей. Лето было строительным сезоном, и в городе уже «шла постройка небоскребов». Но каждая новостройка делала окрестные улицы непроездными. 

На каждой стройке заняты десятки, иногда сотни пеших и конных рабочих, и все они считают, что улица находится в их исключительном пользовании. Они держат себя около построек, как гунны в завоеванной стране, решительно не желают считаться ни с чьими интересами.

От строек, лошадей и автомобилей (да и просто десятков тысяч ботинок и ног) шла пыль. Для борьбы с ней Городская дума начала использовать поливальные бочки. По городу катались повозки на конной тяге с огромными лейками и поливали булыжные мостовые. Но под жаром летних лучей солнца вода быстро высыхала. Смеялись москвичи и над тем, что поливальщики, бывало, выезжали на помывку улиц в дождь. 

В 1913-м в Москве уже действовали настоящие поливальные машины. Историки Владимир Руга и Андрей Кокорев приводят свидетельство со страниц того же «Голоса Москвы»:

Казалось бы, что этой гигантской машине, занятой спокойным и полезным делом поливки улиц, решительно некуда торопиться. На д­­еле же веселые шоферы катаются, развивая почти предельную скорость. Вообразите себе это чудовище, разбрасывающее вокруг себя на несколько сажен воду, мчащимся взад и вперед со скоростью хотя бы трамвая.

Но ладно — пыль. Сопровождалась она своеобразным летним амбре, исходившим от мусорных ящиков, стоявших в каждом дворе. И запахи, мухи, пыль, абсурд — все это гнало на дачу. Десятки тысяч москвичей уезжали в загородные поселки. 

Одними из самых фешенебельных дач были дома купца Василия Перлова в поселке Перловка (в нынешних Мытищах). Покупать дачи тогда было не принято — их арендовали. В 80 перловских дачах были даже душевые комнаты и ватерклозеты, а также купальни, оборудованные на Яузе. Заборов между домами не было. 

Снять дачу в Перловке можно было на 3 года вперед — причем на эти деньги вполне можно было приобрести московское жилье. К дачникам приезжали дважды в неделю музыканты и актеры — выступать в специально построенном летнем театре. В общем, Перловка была элитным дачным поселком. Даже сегодня от нее остались дома, построенные в стиле модерн.

Дачные поселки возникали всего в 7 км от Кремля — например, в Сокольниках. Были и чуть подальше — в Останкине и Кунцеве. Сокольнические дачи стали сдавать на 49 или 99 лет еще в самом начале правления Николая I — в 1826 году. До наших дней сохранилась дача Лямина — одна из самых старых московских дач, построенная 168 лет назад. Кстати, именно сюда в 1919 году ехал на елку Владимир Ленин — когда его ограбили прямо в автомобиле. Но это совсем другая история.

Были дачи и попроще. Нередко их строили на землях многочисленных московских и подмосковных усадеб. Например, в Кузьминках, Царицыне и на Пресненских прудах. Нередко их разбивали прямиком в парках — также возникавших возле усадеб. К примеру, в Воронцовском парке возле дубравы незадолго до революции было построено несколько дач, сдаваемых в аренду.

Идти прохлаждаться в парк, разумеется. Например, отдыхать на Пресненских прудах или к Петровскому путевому дворцу (где сейчас стадион Динамо).

Приезжали москвичи и в Нескучный сад — кататься на лодках и кутить в ресторанах, а еще — смотреть представления театра под открытым небом.

Тени аллей защищали от палящего солнца. Но как укрыться от жары в городе, где можно только уповать на поливальные машины и веер? Тут на помощь приходило мороженое. На московских улицах продавали не только привычный нам пломбир, но и итальянские сорбетто и гранито — фруктовый лед и сорбет.

До 1904 года мороженое продавали и в палатках с горами льда на площадях, и с лотков. Но при градоначальнике великом князе Сергее Александровиче условия торговли мороженым в Москве унифицировали.

В мороженных лавках должны были царить чистота — посуду и ложки для лакомства обязательно было держать чистыми. Делать ложки можно было только из трудно окисляющихся металлов. Лед и снег также должны были быть чистыми. Порции мороженого продавать нужно было в бумажных стаканчиках и с деревянными ложечками.

Не хотите есть сладкое мороженое? Что ж, тогда для освежения можно попить газированной воды с сиропом, клюквенный мед со льдом или квас с кусочками фруктов.

А пока смородиновая шипучка охлаждается, несчастный, утомленный жарой дореволюционный москвич радостно бежал купаться. На пляже для приличных господ не было обнаженных людей (был бы скандал) — все отдыхали и купались в закрывающих тело купальных костюмах. На головах у мужчин и женщин были шляпы. Простой народ купался голышом или в белье (и не на пляжах для чистой публики).

Вообще, купаться было для буржуа моветоном. Да и врачи спорили, что холодная речная вода может быть вредна для здоровья. Многие же пруды и озера вокруг Москвы и в ее пределах были сильно загрязнены — фабриками (хотя особо вредные производства переносили за черту города) и просто мусором. 

Чистой была вода в купальнях — специальные пространства огораживали от досужих глаз и речной грязи. Такие купальни были возле Большого Каменного и Бородинского мостов. Желающие охладиться в купальне платили от трех копеек. Женщины купались отдельно от мужчин.

Конец лета 1909 года в Москве ознаменован был первым неофициальным футбольным чемпионатом в городе — кубком Фульда. 

В турнире участвовали лишь четыре клуба: Британский КС (клуб спорта, состоявший из подданных Британии или граждан США), «Унион» и «Сокольнический» КС, а также КС «Орехово». Англичане были сильнейшей командой (а игроки были экспатами, работавшими на фабриках в Москве). Только спортсмены из Сокольников смогли проиграть не всухую, и британцы стали чемпионами Москвы. В финале же англичане вызвали на матч сборную Москвы из остальных команд и также разбили ее — 5:2.

И, несмотря на все увеселения, которые Москва предлагала своим жителям в жаркий летний период, все равно горожане рвались на природу. 22-летняя Зинаида Мамонтова писала в 1912 году в дневнике, что уже вот-вот она уедет в Калужскую губернию на дачу:

Завтра последний день в Москве. Послезавтра прямым сообщением дую в Калугу. Уже хочется. Сегодня жара ужасная, до обеда просидела, и солнце. Какое наслаждение... Только голова отупела с непривычки. Но хорошо. Хоть бы лето жаркое выдалось, чтобы всю насквозь пропекло.

После же кавалер отвез ее поужинать:

Потом мы ужинали в ресторане, слушали... шансонетки. Я очень люблю ресторанную обстановку, масса интересных типов, накрашенные барышни. Чинный, благородный разврат, развертывающийся там где-то, вне, за пределами зала... Часа в два ночи он привез меня домой.

И вот — Зинаиде предстояли сборы в загородную поездку, на дачу:

Столько дел надо поделать, страсть... А потом и на отдых. Теперь надо набираться сил для следующего года.