Кто такие выживальщики и чего они хотят

Бесконечный апокалипсис

Однажды в самом начале XIX века Мэри Шелли (будущий автор «Франкенштейна») сочинила роман, который сегодня выглядит как смесь всех апокалиптических фильмов сразу: идет всемирная эпидемия и голод, сектанты воюют в катакомбах Парижа, обезумевшие беженцы штурмуют берега Англии, глава государства умирает, лежа на грудах продовольствия; одни персонажи бегут от апокалипсиса на лодке, другие — декадентски доживают последние деньки на альпийском курорте.

Но книга не стала хитом и не захватила воображение читателей. Наоборот, критики разгромили Шелли за «больное, злое воображение» и «причудливый бред». Роман забыли настолько крепко, что снова вспомнили о его существовании лишь в 1960-х годах.

Видимо, во времена Шелли люди еще не воспринимали человечество как взаимосвязанное единство, которое может «посыпаться», словно домино. Тем более им не приходила в голову мысль о том, что наш мир может как-то «сломаться».

А потом изобрели атомную бомбу. Как выразился Карл Саган на пике холодной войны, «в комнате, по колено залитой бензином, стояли два непримиримых врага: у одного девять тысяч спичек, у другого семь». Вдруг стал возможным неожиданный конец всего.

Позже версии апокалипсиса стали множиться как будто ежедневно: метеориты, черные дыры, выбросы на Солнце, климатические катастрофы, супервирусы и наномашины. И чем больше было неопределенности, тем больше людям хотелось сделать хоть что-нибудь.

Но как можно подготовиться к неизвестной беде, которая придет без предупреждения? Только если… готовиться ко всему.

Кто такие выживальщики?

«Выживальщик» — калька с английского survivalist, «исповедующий/практикующий выживание». Подход выживальщиков описывается формулой «надейся на лучшее, готовься к худшему»: к природным и промышленным катастрофам, гражданской войне или оккупации, эпидемиям — и, конечно, к глобальной ядерной войне.

Выживальщикам нравится думать, что они, в отличие от наивного обывателя, не окажутся беспомощными перед этими бедами. Даже придумали для них (для бед!) уютные клички — у англичан это STHF («когда дерьмо упадет на вентилятор») или EOTWAWKY («конец мира таким, каким мы его знаем»). У российских выживальщиков — «большой ******» [конец], сокращенно БП.

Для подготовки адепты выживания предлагают ряд стратегий:

• формирование запасов: пресловутая тушенка и многолетние запасы сухих продуктов, вода, топливо, иные ресурсы вроде золота и зажигалок;
• освоение навыков: от походных премудростей, умения добывать воду, строить укрытия и свежевать животных — до обучения ремеслам плотника, сварщика, фельдшера и механика.
• готовность к обороне: обладание оружием (и владение им), всякого рода тактические и партизанские хитрости;
• обустройство укрытия: иными словами, создание убежища вдали от опасности — от землянки в лесопарке до полноценного хутора в горах.

Кроме того, «сурвивализм» пересекается с одиночным выживанием в дикой природе, вроде того, что показывает Беар Гриллс: ведь бежать из города тоже придется своими силами.

Пять разновидностей экстренных убежищ, с огнем и без

Идеал сурвивализма — автономность, независимость от обволакивающего желе современного города. Ведь сегодняшний горожанин полностью зависит от внешних систем: мы передали им заботу о нашем питании, тепле, крове, чистоте и передвижении, о защите от врагов, о лечении живых и погребении мертвых — а себе оставили лишь узкую трудовую специальность, домашние заботы и развлечения. А недавно мы узнали, что эти системы могут влиять и на то, о чем мы думаем, чего хотим и чего боимся; неудивительно желание освободиться от этой комфортной паутины.

«Государственные системы могут сломаться, — говорят сурвивалисты. — Рассчитывать будет больше не на кого». Поэтому можно понять и консервативную ностальгию выживальщиков по самостоятельности: «эх, было ведь время» — когда «мужчины были мужчинами, женщины женщинами, а туалет только на улице». Именно эту ностальгию выживальщики и подняли на знамя.

Откуда взялись выживальщики? 

Движение это зародилось в США во время Холодной войны, из сочетания постоянно нагнетаемой паранойи, ожидания ядерного апокалипсиса — и подозрительно благополучной послевоенной жизни. Тамошние патриоты и почвенники забили тревогу, призывая американцев вспомнить умения отцов и быть готовыми к бедам и лишениям.

В 1970-е набрали популярность почтовые рассылки и самиздат с руководствами по выживанию в кризис, о жизни вне городов, традиционных ремеслах и самообороне. Их аудитория была очень пестрой — от хиппи и анархо-примитивистов вроде Унамбомбера-Качински до самых заскорузлых ультраконсерваторов-патриотов.

Было даже официальное руководство по выживанию в условиях атомной войны: его написал колоритный искатель приключений, геолог, шпион, подрывник и консультант Армии США по выживанию в джунглях Крессон Кирни, когда работал в отделе гражданской обороны ядерной лаборатории Ок-Ридж. Подобные руководства спародировал автор Макс Брукс в своей книге Zombie Survival Guide и ее продолжении «Мировая война Z».

Смелые идеи Брукса впечатлили американских военных: его много раз приглашали читать лекции в Вест-Пойнт, флотскую академию и FEMA: напоминание о том, что подобные «БП-сценарии» — вещь актуальная и не столь уж бредовая. Да и вообще, зомби стали любимым «условным бедствием» для выживальщиков. В целом через популярную культуру можно понять многообразие того, что имеют в виду под этим ярлыком.

Выживальщик XXI века

Однажды американский музыкальный журналист Нил Строс (Neil Strauss) решил разобраться в феномене сурвивализма изнутри. На рубеже веков он вдруг испугался глобальных потрясений (Y2K, 11 сентября, война с террором, эпидемии…) и начал с присущей ему дотошностью готовиться к возможному «БП».

За 8 лет этой одержимости Строс, ранее беззаботный тусовщик, изучил все, что мог: узнал, как получить гражданство маленькой островной державы и как заморозить свой мозг в жидком азоте; прошел курсы боевой стрельбы из пистолета и выживания в лесу; научился забивать животных и делать хатки из валежника, отрываться от «хвоста» в городе в женском платье, взламывать замки и выводить деньги в офшоры.

Заодно он узнал, как готовятся к БП самые разные люди: от сектантов-маргиналов до миллиардеров (они тоже увлеченно коллекционируют «золотые паспорта», строят автономные яхты подобно Рону Хаббарду, копают бункеры, учатся водить самолеты…). Свои наблюдения журналист с юмором описал в книге Emergency: This Book Will Save Your Life («ЧС: Эта книга спасет вашу жизнь»), перемежая текст комиксами-инструкциями.

Выходит, что стремление к подготовке не чуждо никому. Именно поэтому другое название выживальщиков в английском языке — «препперы», от слова prepare, «готовиться». И реализоваться это стремление может разными способами.

В конце концов, сурвивализм как правило — все-таки хобби; а как заниматься хобби, личное дело каждого.

Страх и ненависть

Однако в увлечении сурвивализмом есть много пространства для спеси и превосходства над другими, для паранойи и ксенофобии, для напускного цинизма, прячущего за собой страх и фантазии о мести. В общем, для того, что ученый Макс Шелер объединил термином «ресентимент». Стереотипный выживальщик-одиночка — воплощение ресентимента: он ждет, когда наконец окажется прав, когда будут «сорваны маски», люди превратятся в диких зверей и наступит его время.

Такими были многие из основателей движения: радикальные либертарианцы, параноики, одержимые оружием ультраконсерваторы, неонацисты, адепты глобальных заговоров или второго пришествия. Например, Курт Саксон, который изобрел слово «сурвивализм», призывал полицию «взрывать либералов бомбами» и успел в жизни побывать членом нацистской партии, сайентологом, антикоммунистом и «ополченцем».

В России, где ресентимент явен, такой сорт сурвивализма хорошо прижился. Катастрофа — как возможность «развернуться», отыграться и вообразить, как защищаешь родину от обступающих врагов. 

В популярном у наших выживальщиков тексте (якобы интервью жителя Боснии, которому в 1992 году пришлось выдержать многомесячную осаду города в доме-крепости) говорится: «…мы дрались как звери… в подобных ситуациях все меняется, большинство людей превращаются в монстров». О том же рассуждает выживальщик из США, бывший военный: «Закон и порядок ничего не будут значить. Захотят золотое кольцо — отрежут палец. Люди превратятся в дикарей».

Возможно, так происходит с выживальщиками — любителями оружия. Вопреки задаче выжить они зациклены на военной атрибутике, фантазируют о возможности безнаказанно пострелять в «неправильных» людей. Недаром среди ранних сурвивалистов было много известных стрелков — вроде легендарного создателя практической стрельбы Джеффа Купера. Вместо культа выживания сурвивализм для них становился культом возмездия.

За пределами стереотипов

Но параноидальный выживальщик с автоматом — далеко не единственный (и не лучший) способ обрести автономность. Есть и другие, более практичные способы взять жизнь в свои руки. Так, в автономности знают толк адепты жизни off-the-grid (автономных жилищ вдали от города — со своим электричеством, водоснабжением и т.п.) и члены религиозных коммун; в выживании — сквоттеры и бродяги-бездомные (у последних сурвивалисты позаимствовали, например, простую и удобную самодельную печку). 

А главная формула выживания — и сейчас, и пять тысяч лет назад — это быть полезным другим людям. О горизонтальных связях говорят и руководства по сурвивализму: они советуют сколотить своего рода «клан» — группу доверенных, надежных людей, с которыми в случае «БП» нужно встретиться и объединиться. Когда все системы вокруг развалятся, они заменят для тебя полицию и армию, скорую помощь и коммунальные службы. То же говорит и упомянутый «выживальщик из Боснии»: самым ценным оказались большая семья-клан, востребованные умения (фельдшер, механик, химик) и способность договариваться и торговать.

Возможно, большие города и страны действительно потеряли человечность; от них в самом деле хочется сбежать. Но альтернатива им — не одинокая землянка в лесу, а крепкое сообщество, где каждый умеет что-то свое и все держатся друг за друга. Поэтому грамотные сурвивалисты больше похожи на хуторян. А в толковых руководствах по выживанию главные предметы — не винтовка или противогаз, а удобные сандалии, сковородка и скотч. 

Ну а небольшая доза готовности никому не помешает. Как подготовить «тревожную сумку» на случай бедствия или пожара. Что захватить на природу на случай, если потеряешься. Как правильно хранить воду на случай поломки водопровода. Как оказать первую помощь человеку в аварии и вести себя при землетрясении. В конце концов, сурвивализм — это психотерапия: лучшее лекарство от бессилия и тревоги — это сделать что-нибудь полезное, желательно руками. 

Интересно, что упомянутый журналист Нил Строс к концу своей книги пришел к похожему выводу. Закончив курсы санитара скорой помощи и медицины катастроф, Строс вступил в добровольческую поисково-спасательную службу CEMP (в частности, он оказывал помощь во время крупнейшего в Калифорнии крушения электрички, где погибло 25 и пострадало больше сотни человек). До этого он много лет пытался так и сяк подготовиться к беде — но унять свою тревогу смог, лишь когда начал помогать другим. И перестал убегать.