Наркогосударство
Наркотики стали основой благополучия Афганистана еще в конце 1980-х годов. С тех пор азиатское государство стало главным центром выращивания опийного мака и производства героина. И за 20 лет американской оккупации ничего не изменилось. Страна до сих пор обеспечивает около 80% мировых поставок героина и опиатов, и их объемы постоянно растут. Даже за коронавирусный, 2020 год площадь посевов увеличилась на 30%. Сеять больше мака — единственный афганский рецепт борьбы с бедностью и безработицей.
Забавно, что единственный раз в современной истории, когда в Афганистане удалось победить наркоторговлю, приходится именно на первый приход талибов к власти (1996–2001). Тогда они рассчитывали, что таким образом смогут добиться международного признания, избавиться от репутации террористов-наркоторговцев. Талибы запретили высаживать мак, демонстративно жгли посевы. Площадь плантаций тогда сократилась на 90%, а мировое предложение героина — в 3 раза. Впрочем, некоторые эксперты уверены, что таким образом талибы лишь стремились накрутить цены, больше заработав на продаже старых запасов.
Так или иначе, плоды этой политики оценить сложно, так как режим талибов уже к концу 2001 года (в котором и был введен запрет) сокрушило американское вторжение. Крестьяне снова начали выращивать мак. «Перевоспитать» их не удалось, а отношение к запрету было крайне негативным — их, по сути, лишили единственного способа заработка.
Талибы же ушли в подполье и вновь изменили свое отношение к наркотикам. Героин снова стал самым простым способом финансирования джихада. Ну а за борьбу с маковыми посевами принялись американцы и союзное им кабульское правительство. Это не только лишало талибов финансирования, но и легитимизировало операцию в глазах мирового сообщества — якобы война в Афганистане бьет по мировой системе торговли наркотиками.
Сизифов труд
«Все усилия антинаркотической кампании с 2001 года, направленные на искоренение или хотя бы регулирование посевов мака, обернулись очевидным провалом», — так начинается доклад Адама Пейна из Afghanistan Research and Evaluation Unit (AREU). Доклад издали в феврале 2020 года. Его основной вывод — причина провала в отсутствии внятной стратегии, которая бы устранила все побочные эффекты наркоторговли.
За 20 лет в стране так и не разрешились проблемы с преступностью, отсутствием альтернативных способов заработка, глобальным социальным кризисом, ведущим к росту наркозависимости среди молодежи. Американцы и кабульское правительство хотели быстрых рецептов, так как им постоянно указывали на рост потока афганского героина. Из-за этого и был избран силовой способ решения проблемы.
Американцы каждый год отчитывались о сотнях уничтоженных лабораторий, но это был сизифов труд. Организовать новую лабораторию талибы могли дешево и быстро, технология эта проста и отработана. В итоге силовые операции никак не отразились ни на объемах производства героина, ни на доходах от наркоторговли.
Каждое из этих средств оказалось исключительно бесполезным в решении хотя бы одной из поставленных задач.
Адам Пейн, специалист Afghanistan Research and Evaluation Unit (AREU)
И эти оценки подтверждают цифры. В 1993 году маком в Афганистане было засеяно около 20 тыс. га. К концу первого правления талибов — уже 65 тыс. А за время американской оккупации площадь маковых плантаций выросла до 260 тыс. га.
На производство опиатов и торговлю ими приходится около 10% всей экономической активности в стране. Объем производства, экспорта и внутреннего потребления наркотиков вдвое превышает весь официальный экспорт Афганистана. В 2017 году, на пике, производство и торговля опиатами принесли $1,4 млрд чистого дохода. К 2020 году, конечно, прибыли упали из-за роста популярности синтетических опиатов и амфетамина. Но Афганистан давно готов к такому развитию событий.
Не героином единым
Кроме героинового бизнеса, в Афганистане есть и метамфетаминовый. Еще несколько лет назад этот наркотик был мало распространен в стране, однако постепенно он завоевывает все большую популярность у производителей и потребителей. Тем более что Афганистан изобилует сырьем для его производства — дикорастущий кустарник эфедра куда неприхотливее, чем опиумный мак. Эфедра растет и в горах, что вовлекает в наркобизнес жителей труднодоступных районов Афганистана.
Из Афганистана метамфетамин идет в среднеазиатские республики, страны Персидского залива, Австралию и ЮАР. Данных о том, сколько наркотика сейчас производят, нет. К примеру, не так давно пограничники Шри-Ланки задержали два грузовых судна с наркотиками предположительно афганского происхождения — полутонной героина и метамфетамина, по ценам черного рынка на сумму примерно в $33,5 млн. Однако исследователи из Лондонской школы экономики считают, что афганский метамфетамин еще не скоро займет господствующее положение на иностранных рынках.
Дело в том, что наркотик пока распространяется в самом Афганистане. Его стали употреблять и те, кто уже зависим от героина. Нередко — трудовые мигранты, отправляющиеся на заработки в Иран (из-за стимулирующего эффекта его часто употребляют рабочие, занимающиеся тяжелым физическим трудом).
Афганские дилеры поначалу рекламировали метамфетамин как «более здоровую» альтернативу героину. По некоторым оценкам, среди наркозависимых в Афганистане метамфетамин употребляют около 40%. В крупнейшей клинике по лечению зависимости в Кабуле в конце прошлого года отмечали, что доля таких пациентов там — около 70%.
Будущее под кайфом
В прошлом году группа исследователей во главе с профессором Лондонского университета Джонатаном Гудхэндом опубликовала исследование с неутешительными прогнозами. Тогда ученые писали, что при любом развитии событий — неважно, будет это победа талибов или перемирие с ними — глобальных перемен в наркоэкономике Афганистана ожидать не стоит.
Все обещают решить проблему, но ее корни уходят слишком глубоко.
Джонатан Гудхэнд, профессор Лондонского университета
При американцах талибы все равно контролировали значительную территорию и получали от наркоторговли до трети всех доходов. Точный годовой бюджет движения неизвестен, а оценки исследователей разнятся от $400 млн до $1,5 млрд в год. Из этой условной суммы примерно треть талибы зарабатывали на самостоятельном производстве наркотиков.
Остальные средства приносила помощь зарубежных доноров и рэкет афганского бизнеса, законного и не очень — включая кустарную добычу золота, лазурита, изумрудов, угля, мрамора, меди и других полезных ископаемых. «Наркоторговля играет слишком большую роль в стратегии выживания и у талибов, и у тех, кого сейчас поднимают на борьбу с ними, и у населения в целом. К сожалению, этот фактор приведет к росту мирового героинового рынка и подстегнет нарастающую эпидемию наркозависимости в Афганистане и соседних странах», — пишет Гудхэнд.
Как и в конце 1990-х, талибы могут издать жесткий запрет на выращивание мака и торговлю наркотиками. Но хватит ли их административного ресурса, чтобы регулировать конкурентный и доходный рынок, устоявший и окрепший даже под натиском самых богатых и хорошо вооруженных стран НАТО? Чтобы победить наркоторговлю, талибам потребуются деньги, международное признание и социальный мир в стране. А также решимость забросить традиционный прибыльный бизнес и достаточно власти и силы, чтобы остановить других желающих заняться им.