Маски депрессии

В условиях высокого уровня стресса в обществе растет число депрессий. Однако в некоторых ситуациях речь идет о масках — соматических признаках депрессии, которые в действительности вызваны какими-либо другими состояниями или недугами (например, дефицитом железа). 

Разобраться в этих масках очень сложно: прежде чем поставить диагноз, порой нужно удостовериться, что выраженная слабость, апатия и снижение настроения вызваны не внутренними болезнями, а именно депрессией. 

«МН»: В последние годы о депрессии говорят больше и громче. Какие «побочные эффекты» этого вы замечаете как специалист? 

Ярослав Ашихмин: Это хорошо: люди, хотя далеко не все, начинают принимать, что настоящая депрессия — серьезное заболевание, а обычные хандра и ухудшение настроения не имеют ничего общего с тяжелейшим кругом жалоб и ощущений, которые появляются в настоящей депрессии. Но и в том, что люди с хандрой и слабостью будут чаще ходить к врачам, ничего страшного нет: хороший психиатр может заподозрить какие-то маски депрессии и отправить человека к терапевту.

«МН»: К сожалению, не все умеют прислушиваться к сигналам организма, различать и понимать их. Бывает, что состояние «чувствую себя как-то не так» (вяло, подавленно) становится для человека нормой — особенно когда нет острых жалоб. Что делать в такой ситуации?

Ярослав Ашихмин: Очень важно понять, что это состояние слабости, апатии, усталости в целом — это не нормально, с ним ни в коем случае нельзя мириться. Необходимо идти к грамотному терапевту, который проведет дифференциальный анализ и исключит все терапевтические состояния как причины вялости, слабости, подавленности. Если нет других жалоб, указывающих на внутренние болезни, все тесты в норме, то докторам часто трудно с такими пациентами работать: они фрустрированы, не знают, что делать. 

Установить точный диагноз бывает непросто. При обследовании нужно помнить, что частые болезни встречаются часто, редкие — редко. Нужен стандартный анализ крови, тест на функцию щитовидной железы, на функцию печени. Ряду пациентов, но далеко не всем, необходим ограниченный набор тестов на вирусные заболевания, в частности на вирусную инфекцию, вызванную вирусом Эпштейна-Барр. 

Суть в том, чтобы строить обследование каскадно: когда в зависимости от того, какие приходят результаты простых тестов, назначаются более сложные. 

Если жалоб со стороны внутренних органов нет, но при этом есть очень сильное снижение настроения, в особенности с суицидальными мыслями, и нарушения сна, рационально начать с психиатра. Он уже посмотрит и решит, есть ли необходимость какого-то терапевтического дообследования.

Я считаю, что медицина — за качество жизни и должна работать по жалобам. Если жалобы есть — даже жалобы на слабость, — необходимо обязательно с ними разбираться, решать, что делать и как помочь.

«МН»: Есть люди — особенно среди наших пожилых родителей, — которые лучше знают, как и от чего им лечиться. «Мне надо просто попить железо (проверить гормоны, проколоть витамины и т.д.) — и все пройдет». Как убедить их обратиться к специалисту? 

Ярослав Ашихмин: Каждый человек распоряжается своим телом. Если он категорически не хочет идти ко врачу, это может быть его осознанным решением. Только очень важно убедиться, что это решение информированное, что он понимает, насколько эффективным может быть лечение и какие проблемы вероятны, если он вовремя не обратится к доктору.

Например, некоторые пожилые люди откликаются, когда говоришь, какую большую ценность они представляют для семьи. Часто это можно завязать на воспитание внуков, например. Очень помогает телемедицина: до консультации по инициативе родственников можно организовать мотивирующий разговор, в котором пожилой пациент расскажет о своих проблемах и действительно увидит, что вот этот конкретный доктор — его сторонник в решении этих проблем, он готов в это вписываться, будет стараться помочь. После этого согласиться на очную консультацию может быть легче. 

Многие не хотят обращаться к врачам, потому что не чувствуют, что это поможет. Возможно, уже неоднократно и безрезультатно обращались в прошлом или были какие-то осложнения. Обязательно нужно найти доктора, которому интересно заниматься такими сложными пациентами с низкой приверженностью к лечению. И важно говорить о том, что с доктором может быть установлен комфортный контакт. В идеальном варианте — мессенджер, телефон в будни, чтобы доктор мог помочь оперативно. 

Можно подчеркнуть, что хороший врач занимается ситуацией в целом и, соответственно, может объединить все симптомы в единую клиническую картину, верно поставить диагноз и помочь и продлить жизнь, и повысить ее качество. Лучше рассказывать про конкретные плюсы: уменьшение слабости, улучшение сна, появление энергии и жизненных сил. 

Есть еще прием на грани фола. Можно спросить, чем болели родители. Если пациент вспомнит, что у мамы или папы была тяжелая болезнь, — очень аккуратно дать понять, что подобное тяжелое состояние может развиться и у него, если он ничего не будет делать. 

«МН»: Имеют ли сходство с депрессией какие-либо последствия ковида?

Ярослав Ашихмин: Конечно. Продленный ковид — это катастрофа. Это ситуация, когда симптомы или повреждения органов, развившиеся в ходе ковида, продолжаются свыше 8–12 недель и никакого другого объяснения нет. 

Провести грань между постковидной симптоматикой и настоящей депрессией бывает достаточно сложно: неспециалист (то есть не психиатр) не всегда может определить, отвечает ли выраженность степени снижения настроения и других жалоб критериям депрессии. И для ковида, и для депрессии характерны усталость, отсутствие энергии, тревожность, расстройство сна, аппетита, заторможенность мышления, в том числе сниженность когнитивной функции. 

Такие пациенты, конечно, требуют очень тщательного обследования. Чтобы прийти к выводу, что это последствия ковида, нужно исключить все другие состояния, которые могли просто возникнуть под воздействием ковида, — а это широкий круг различных внутренних болезней, эндокринологических нарушений, включая нарушения работы щитовидной железы.

Ковид сам по себе может выступать триггерным фактором, который запускает депрессию, медленно тлевшую в психике человека, а также утяжелять течение ранее существующей депрессии. Интересно, что «постковидное состояние» может также соответствовать критериям синдрома хронической усталости. 

А из немедикаментозных наиболее эффективны, конечно, реабилитация и дозированные физические нагрузки. В целом акцент следует делать на профилактику, то есть вакцинацию, которая приводит к более легкому течению ковида. А у тех, у кого ковид протекает легче, как правило, и симптомы постковида более мягкие и непродолжительные.

«МН»: Постковидное состояние, синдром хронической усталости. Какие еще состояния и недуги можно спутать с депрессией? 

Ярослав Ашихмин: Гипотериоз, анемия и латентный дефицит железа, болезни сна (например, синдром обструктивного апноэ сна), онкологические и онкогематологические заболевания, целиакия. Синдром хронической диареи при различных болезнях. В12-дефицитная анемия. Любое из этих состояний может сочетаться с депрессией, а некоторые лечатся антидепрессантами.

А вот сердечно-сосудистые заболевания практически никогда не выступают в рамках каких-то масок депрессии. Но депрессия часто бывает у пациентов с хронической сердечной недостаточностью, у которых тоже могут наблюдаться явно выраженная слабость, одышка, потеря жизненных сил, упадок сил, очень выраженное снижение толерантности к физической нагрузке, а также нарушение когнитивной функции. Вот их обязательно нужно расспрашивать о сопутствующем снижении настроения и наличии суицидальных мыслей.

«МН»: Если проблемы обусловлены не депрессией, всегда ли психиатр может это оперативно увидеть? Есть ли какой-либо протокол на подобный случай?

Ярослав Ашихмин: Психиатр далеко не всегда проводит физикальное обследование и редко когда назначает стандартные скрининги. Поэтому ключевое значение здесь имеет командная работа: важно, чтобы психиатр работал в хорошем контакте с опытными терапевтами.