Родился наш герой в 1801 году в поселке совсем недавно основанного Луганского завода. Его отец — Йохан Даль, обрусевший датчанин, ставший в наших краях Иваном, работал там врачом. Он был человек просто-таки энциклопедического образования, как и его жена, мать Владимира — Юлия Фрейтаг. Она была немкой по рождению, но, как и муж, давно и прочно обрусела. Госпожа Фрейтаг знала языки, переводила, писала сама — словом, юный Владимир с самого начала рос в атмосфере, поощрявшей умственные упражнения.
Впрочем, Йохан полагал, что его сын станет моряком. Так что когда Владимиру исполнилось 11, он поступил в морской кадетский корпус, откуда несколько лет спустя вышел мичманом.
Впрочем, флотская служба у Даля не шла. Склонности к морскому делу он не имел и вдобавок тяжело страдал от морской болезни. В адмиралы с зеленым лицом попасть трудно, но Даль в итоге покинул флот и вовсе при скандальных обстоятельствах.
Владимир писал сатирические стишки на сослуживцев. И в один прекрасный момент по Николаеву, где он служил, пошла гулять анонимка, автор которой обидно насмехался над Алексеем Грейгом, командующим Черноморским флотом. Мало того, там упоминалась «Полька, что годика три назад приехала, взявши какой-то подряд».
Фото: Государственный Эрмитаж
И в этом месте у Грейга случился взрыв эмоций, потому что все прекрасно понимали, что «полька» — это любовница адмирала Юлия Кульчинская, а «подряд» — это прозрачный намек на коррупцию, которую, по слухам, Грейг развел на флоте. Автор точно известен не был, но круг подозреваемых был невелик. К тому же при обыске на квартире у Даля нашлись черновики, а в них — новые филиппики не менее обидного содержания.
В итоге молодой офицер просидел несколько месяцев на гауптвахте. Дело более-менее спустили на тормозах, но Даль уехал с Черного моря, имея наглухо испорченную у флотского начальства репутацию. Некоторое время он кантовался на Балтике, но там после истории в Николаеве у него не было никаких перспектив. На флот он пришел в 1819 году, а к 1826-му — написал прошение об увольнении и вышел в отставку всего-то лейтенантом.
Впрочем, Даль не унывал. Он направил свои стопы в Дерпт. Там он намеревался выучиться на хирурга. На жизнь он зарабатывал уроками русского языка. На кампусе Владимир чувствовал себя куда веселее, чем в
Он начал записывать пословицы, выражения, незнакомые слова — словом, сделал первые шаги к будущему словарю. Но тут жизнь делает новый кульбит: 1828 год, война с Турцией — и годные к службе студенты-медики едут на театр боевых действий.
Война — лучшая школа для врача. Медицинская служба армии была слабой, а на
Далю, мягко говоря, скучать не приходилось. Он врачевал увечья после ранений, сражался с чумой, холерой, дизентерией и цингой, работал в
Дело в том, что как врач он имел дело с уроженцами самых разных краев Российской империи. Его пациентами были рекруты и офицеры из всех областей, от Белоруссии до Сибири и от Карелии до Терека. Разогнать госпитальную скуку разговорами с чудаковатым медиком они часто были не прочь.
Набор карточек, на которых Даль записывал новые слова, рос и рос, пополняясь словами и выражениями всех диалектов тогдашнего русского языка.
Он еще не собирался составлять словарь сам и планировал отдать собранное какому-нибудь известному профессионалу. Тогда же, кстати, весь архив чуть не погиб из-за курьеза — верблюд, во вьюках которого остались бумаги Даля, просто ушел с
Война с Турцией окончилась — но военная служба Даля не прекращалась. В 1831 году он отправился с драгунским полком в Польшу, воевать против тамошних повстанцев. И здесь — новый поворот — ему вдруг пригодился флотский опыт.
Как-то раз русским потребовалось навести временную переправу через Вислу, но у них не нашлось настоящего военного инженера. Что ж, сойдет и полковой лекарь с флотским опытом — Даль, пользуясь старыми знаниями, при помощи солдат возвел пристойный мост на плотах. Русские благополучно перешли по нему, а Даль буквально через несколько минут разрушил собственное детище.
Впереди показался отряд поляков, преследовавший русских. Даль остался на полотне — и просто уболтал первых прискакавших поляков, он, мол, просто доктор, идет к пациентам. Когда паны расслабились, Даль перерубил канаты, на которых держалась переправа, — и сиганул прочь. За это его наградили орденом.
Правда, войны — не только успехи и победы. Младший брат Лев погиб в польскую кампанию, многих однокурсников забрала война с Турцией. Да и прожить всю жизнь на бивуаках и в походах Даль не хотел бы.
Словом, в 1832 году он приехал в Петербург. Это был уже не шалопай, писавший куплеты про адмиралов, и даже не студиозус, уехавший на первую в жизни войну. Даль был опытным врачом и человеком уже не то чтобы широко, но известным, а слава отличного хирурга только добавила ему очков. Его знали и среди литераторов — он был знаком с Пушкиным, Жуковским.
Фото: Сергей Шлеюк / ИТАР-ТАСС
В 1833 году в его жизни произошел новый поворот. Его пригласил к себе губернатор Оренбурга Василий Перовский — герой войн с Наполеоном и друг Жуковского. Даль как раз женился, — и, хотя Оренбург странное место для свадебного путешествия, он отправился на границу империи чиновником для особых поручений.
В Оренбурге Даля захватила круговерть всяческих дел. Он выступал следователем, контрразведчиком — когда ссыльные поляки будто бы планировали вооруженный мятеж; этнографом, ревизором...
Словом, под веским оборотом «чиновник особых поручений» скрывался «мастер на все руки».
Перовский был твердо настроен построить на границе оплот цивилизации, с водопроводом, механизированными производствами — и исчерпывающим набором знаний об окружающих краях. Попутно он вел бои с людокрадами, тревожившими границы, организовывал переговоры с народами и государствами южнее русских рубежей — так что Далю приходилось брать на себя массу обязанностей.
Он участвовал и в подготовке научной экспедиции к Аральскому морю, и военного похода на Хиву против работорговцев. Поход на Хиву закончился неудачей — из-за страшной зимы русские поворотили назад. Однако напуганный хивинский хан освободил русских рабов добровольно и выслал в Оренбург в сопровождении британского резидента Ричмонда Шекспира.
Кроме Перовского, в Оренбурге Даль познакомился еще с одним малоизвестным ярким персонажем русского XIX века. Ян Виткевич был опять-таки поляком по происхождению, но на сей раз не противником — это был супершпион, поставлявший в Оренбург массу данных о положении дел в Средней Азии.
Сам же Даль, казалось, имел часов по тридцать в сутках — кроме обычных дел он писал художественные сочинения, этнографические тексты, статьи о всяческих вопросах вплоть до пользы кумыса, переводил и записывал татарский фольклор — и не забывал пополнять набор своих карточек с идиомами и словами.
Все это время на Даля обрушивались жизненные трагедии. Умер его младший сын, а затем скончалась жена. Даль остался один со старшим сыном и маленькой дочерью. Вскоре Даль вновь женился, а там уж и вернулся в Петербург — на сей раз работать в Министерстве внутренних дел.
Вот тут-то Даль, наконец, и начал готовить к выходу в свет главный труд своей жизни.
Архив его записей имел уже просто колоссальный объем. Но на сей раз в его руках оказался более ценный источник знаний, чем полковой лазарет, — Даль разослал в губернии циркуляр, потребовав от чиновников централизованно собирать с мест данные о местных говорах. В основном списки новых для него слов приходили из гимназий. Даль имел целый штат писцов и организовал систематизацию материала по губерниям.
В 1859 году действительный статский советник Владимир Даль вышел в отставку. Это был очень серьезный чин — по Табели о рангах все равно что генерал-майор. И вот теперь он, наконец, перешел к главному.
Словарь живого великорусского языка вышел очень неординарным. Любой, кто читал его, без труда заметит, что словарь Даля написан куда живее и литературнее, чем любой другой. Даль собрал множество диалектных слов, а зачастую как будто увлекался — и начинал сыпать фактами контекста, деталями быта и тем, что сейчас назвали бы мемами.
Словарь составлял не кабинетный ученый, а человек, проживший очень богатую на события жизнь, общавшийся со множеством соотечественников буквально из всех социальных слоев — и имевший не только вкус к слову, но и богатейший жизненный опыт.
В 1872 году Владимир Даль умер, успев увидеть первое издание своего труда. С тех пор словарь Даля переиздавался множество раз. Это и по сей день впечатляющий памятник собственному создателю и свидетельство того, насколько удивительно много может один человек.
