Москва глазами книготорговцев

Расскажите, пожалуйста, о себе — до того как вы познакомились. Откуда вы, где росли?

АП: Меня зовут Аня Пархоменко, мне 32 года, я из Подмосковья, город Истра. Там Чехов жил летом в 1880-х годах, поэтому есть библиотека — конечно же, имени Чехова, место моего детства. Я мечтаю оказаться там снова, посмотреть на свою библиотечную книжку, она была очень пухлой. И это при том, что мне давали читать только пять книг в месяц (такой был регламент), из-за этого мне пришлось завести абонементы папе и брату, чтобы я могла брать сразу 15. Я очень любила там находиться, перечитала всего «Черного котенка» Донцовой, детские детективы, страшилки-перевертыши. Такие, где читаешь-читаешь, а потом тебе говорят: если ты войдешь в зеленую дверь, то поворачивай на страницу 35, а если в красную дверь, то 68. Я читала обе концовки. И потом уже перешла во «взрослую часть» библиотеки, где открывала для себя уже другие книги. 

Истра — классный маленький городок. До университета я успела там поработать в небольшом независимом книжном магазине. Он так и назывался «Книги». В основном там продавалась канцелярка, контурные карты, учебники, я там обожала наводить порядок. Это популярное загородное направление, водохранилище, много дачников, единственная дорога через город — из Москвы. Возможно, поэтому в магазине не было постоянной аудитории — и никто не хотел советовать людям книжки. А мне очень хотелось, и даже были люди, которые потом возвращались ко мне, потому что я что-то хорошее им посоветовала.

После школы я закончила Московский университет печати (сейчас это часть Политеха) по специальности «Специалист книжного дела». Она очень крутая — нас учили быть всеми, от библиотекаря до редактора и главы издательства. 

Сразу после учебы пошла работать, был такой магазин в «Ереван Плаза», «Буква», принадлежал АСТ еще до их слияния с «Эксмо». Я туда ехала на работу к 10 утра, заканчивала в 22 и  быстро возвращалась на последней электричке. Это был просто марафон: успеть с метро «Тульская» доехать до «Дмитровской» по серой ветке, заскочить в последний вагон и там, конечно, по завету родителей сидеть в вагоне, где есть другие женщины и желательно — дети. Читала, не привлекала внимания. Это сейчас в своем магазине, конечно, кайф — ты садишься в желтое кресло, и пусть 15 минут никто не заходит, у меня перерыв — я читаю. А в сетевых так нельзя, жесткие правила. Я этого не понимаю, людям должно быть приятно работать в магазине, они же не роботы. Я уже тогда думала: нельзя же так, прям вообще без души. 

СП: Меня зовут Сергей, хотя я не люблю, когда меня называют Сергей — я больше люблю, когда меня называют Сережа. Мне 37 годиков, и я тот самый коренной москвич, которого мы здесь все ищем. В детстве я всем говорил, что я коренной в четвертом поколении — считал, что это звучит как-то круто, но потом я посчитал, и оказалось, что всего лишь в третьем. 

Я рос в Выхино, это мой родной район, я прожил там 35 лет. Всем советую прочитать Аню Лукиянову с ее книжкой «Это не лечится». Она там пишет про Киров, но так, как я мог бы написать про взросление в Выхино. Хороший район, про него очень много баек, мемов. Многие из них правдивы, но для меня это очень родное, очень близкое место, там и сейчас живут мои родные. 

А еще вот случай, когда мне было лет, наверное, 12 или 11. Мы играли на школьном поле в футбол, 4–5 человек. Помню, как в мгновение ока классическая история про 90-е, все поле заполняется людьми, которые бегают, бьют друг друга, кажется, школа на школу, ну или район на район. Я помню, что мы вообще не понимали в 11 лет, что они тут забыли — мы же в футбол играем. Следующая вспышка — где-то за мной едет УАЗик милицейский, и ребята, которые еще не успели скрыться, к нам подбегали, мол, давайте мы с вами тут изначально в футбол играли и продолжим играть. Человек сто решили вдруг, что они футболисты.

Анюта всегда говорит, что она с 15 лет мечтала о своем книжном магазине, у меня все куда более прозаично. Хотя я сдавал стеклотару лет в 10, чтобы купить книги Стивена Кинга. Кинг — это мое все, я его боготворил. Это немного ушло с возрастом, я его так же люблю, но уже значительно меньше читаю. А тогда я гонялся за его покетами, которые стоили 7,50, мог все что угодно отдать только за то, чтобы мне дали его прочитать. И жутко бесился, когда все говорили, что Стивен Кинг — это примитивный чувак, что он только про ужасы и монстров. Я считаю, что на самом деле это очень глубокий и интересный человек, который пишет правду: что в конечном счете самое страшное — это люди, которые нас окружают. Цикл «Темная башня» я прочитал дважды или трижды. 

Мой карьерный путь не был так связан с книгами, как у Ани, но книги всегда присутствовали там, где я работал. Я заканчивал педагогический университет по специальности «Социальная педагогика», с дополнительной подготовкой в области психологии. В тот год, когда я закончил, мою профессию отменили, сказали, что социальных педагогов теперь в школе не надо. Я вышел с дипломом и сказал: «Ну, спасибо, пойду, наверное, торговать». Так и получилось — с тех пор я всю свою жизнь торгаш. Восемь с половиной лет работал в студии Лебедева, когда они только начинали розничную деятельность. Люблю говорить — когда это было еще не пошло. Было очень классно, нам отдали все на откуп и сказали — ребята, сделайте что-нибудь. Оттуда я взял для себя очень много каких-то штук, которые помогают мне сейчас. Еще я делал онигири на Тульском рынке, но это уже совсем другая история. 

Как вы познакомились? 

АП: Ох, это классика — мы познакомились на книжной ярмарке. 

Я работала в издательстве «Альпина Паблишер» руководителем выездной торговли. К тому моменту я успела поработать заместителем директора в издательстве «Центрполиграф» (это было очень классно — Ольга, директор по пиару, меня всему научила), а потом полгода в «Эксмо» в отделе маркетинга. 

Я организовывала выезды на ярмарки, но иногда, когда были супер-мега крутые ярмарки, ездила на них сама, чтобы подготовить все для продавцов, помочь им, или частно торговала сама. В тот день я поехала на РИФ, это была большая конференция. Мне был 21 год, дело было в пансионате «Лесные дали» в Ленинских Горках в Подмосковье. Меня туда от Истры подвез папа, ему по работе было близко. Я приехала рано, организаторы сказали всем быть к 7 утра. Пришла, разложила книги, поворчала на организаторов, что у нас маленький столик. И смотрю — рядом пустует огромный стол и два стеллажа. Время 7, 8, 9 утра — там никого. Я подхожу к организаторам, говорю: извините, эти ребята не приедут — можно нам, пожалуйста, забрать это место напополам с «Манн, Иванов и Фербер». Они такие: да нет, это студия Лебедева, они приедут. А я им посылала резюме — и они меня не взяли.

Время 10:30 уже я наторговала тысяч на 15, я молодец. Все уже ушли на конференцию, и тут вваливаются два молодых человека неспешной походкой, раздавая улыбочки организаторам, и начинают делать стенд. Я ходила, фырчала все время на них, но потом как-то начали общаться, и потом уехал один из молодых людей, остался второй. Скучно стало, мы стали друг другу книжки советовать, надарили книг друг другу.

Потом Сережа говорит: не хотела бы ты приехать на чашку кофе к нам на 1905-го года, в студию? А я кофе не пью вообще. Но говорю — конечно, я приеду на чашку кофе, который я не пью. Зачем об этом знать молодому человеку? А потом за мной приехал папа, и говорит: все, выходи. А молодой человек Сергей не берет у меня номер телефона. В общем, я аккуратно так, значит, «ВКонтакте» предложила добавится в друзья. А потом оказалось, что он не брал мой номер телефона, потому что думал, что я буду все 3 дня на ярмарке торговать, а я только один день торговала. 

СП: Потому что ты мне так сказала. 

АП: Да? 

СП: Да. 

АП: В общем, самое смешное, что он приходит на следующий день, а там стоит 50-летняя латышка, моя продавец самая лучшая, Светлана. 

СП: И я начал кормить ее яблоками. 

АП: А потом он написал мне «ВКонтакте», мы встретились, погуляли. 

АП: Да. А потом он мне предложение сделал. 

СП: Но тогда я негодовал, конечно же, вроде как сказала, что будет, а тут другая дама. Сейчас могу выдумывать что-то, но я помню первое впечатление, что сначала ворчливая она очень была, а потом — очень говорливая. В целом по жизни я не ошибся в этих двух моментах, они примерно, как левое и правое. Но это не было ни у нее, ни у меня любовью с первого взгляда.

АП: У меня было.

СП: Не надо так. 

АП: Ты мне через 3 месяца предложение сделал.

СП: Это другое совсем, это другое. Но в целом это было очень быстро, со второго свидания мне было все понятно. 

АП: А на третьем свидании, вот он не помнит, а женщина подмечает такие мелочи: мы просто шли, разговаривали, и он такой: знаешь, вот мы когда поженимся, то купим вот это и вот это. И тут я не стала переспрашивать — извини, ты сказал «когда мы поженимся»? Просто все понятно было, да.

Для контекста — мои родители достаточно строгие и консервативных взглядов. Нам разрешали гулять, знали про Сережу, но без переезда к нему — просто вот в ЗАГС подадите заявление и тогда можете съезжаться. 

У меня иногда спрашивают: ну как же ты так согласилась? Я говорю: вы вообще видели вот этого человека? Вы его слушали? Я правда искренне считаю, что Сережа — самый мудрый из всех мужчин. После восьми лет брака и девяти лет вместе я не могу иногда до сих пор поверить, что этот человек выбрал быть со мной. 

А как было сделано предложение? 

СП: У меня до встречи с Аней бывали отношения, но в один прекрасный момент, незадолго до встречи с ней, я начал размышлять по поводу чего-то серьёзного — не в плане просто классно проводить время, а с точки зрения семьи, детей, человека, который будет рядом с тобой и ты будешь рядом с ним. Прошло совсем немного времени и я встретил ее. В тот момент именно внутренне был готов — и мне посчастливилось. Это самая моя большая удача, и это единственное, за что я могу сейчас говорить спасибо студии Лебедева — за то, что я поехал на ту выставку. 

Предложение я решил сделать в легендарном месте, называлось «Дом 12», между Пречистенкой и Остоженкой, недалеко от дома Мастера из книги Булгакова (опять книги!). Сейчас там все переменилось, но я вспоминаю, что там было очень хорошо, какое-то очень наше место, хотя мы не так часто туда на самом деле ходили. Меня познакомили с шеф-поваром, он вытворял фантастические штуки, абсолютно простые, но при этом супервкусные, как и должно быть. 

У них была великолепная открытая веранда, мы сели туда. Я задумал, что она сейчас отвернется, и я ей подсуну кольцо. Но как только я собрался это сделать, набилась полная веранда людей. Я плюнул, конечно, на это всё и попросил её глаза закрыть, подложил коробку с кольцом, открыл. Она открыла глаза, я ей выпалил предложение довольно эмоционально, хотя мне казалось, что я суперспокойный такой весь. И Аня начала плакать. И в этот момент подходит официант. А тут женщина рыдает, напротив сидит какой-то улыбающийся абьюзер, довел, видимо, до слез, до истерики. Я проигрывал очень долго у себя в голове, что если она будет долго молчать, я скажу: «надо что-то ответить». 

АП: Так слезы душили, и я ж пытаюсь выговорить… 

СП: Чтобы все понимали, да, минута — это очень долго. 

АП: Я пытаюсь сказать «да». И подходит официант, спрашивает: у вас все хорошо? Я такая: да-да-да. И ему — и Сереже. 

Как пришла идея с книжным магазином? Это было исполнение мечты?

СП: Ну конечно.

АП: Мы как-то гуляли в парке Кузьминки. Шли мимо пруда, все так красиво. Второй год жизни вместе. Шли, о чем-то разговаривали, Сережа вдруг спросил: а о чем ты мечтаешь глобально? Не то чтобы он никогда об этом не спрашивал, но просто вот так вопрос прозвучал. Сейчас у меня есть шутка про то, что вместо того, чтобы сказать, что я хочу жить в Италии и никогда в жизни не работать, я сказала, что вообще моя большая мечта — это открыть книжный магазин.

На самом деле это правда — лет с 15. У меня были нечитающие друзья, а я хотела с кем-то обсудить любимые книги, кому-то посоветовать те, что люблю. Плюс я уже работала в книжных магазинах, и мне там не нравилось примерно все, начиная от выкладки и стеллажей до того, как общаются с покупателями.

Я много раз представляла, как обустроила бы книжный сама. Например, желтое кресло наше появилось не просто так. Одна из моих любимых книг — «Домби и сын» Диккенса. В моей книге был нарисован старик Домби, который сидел, размышлял в своем кресле у камина про то, как устроена жизнь. Для меня наше кресло — это вот такое, старинное, английское, сидеть возле камина, читать книжку. И когда мы были в «Икее», я увидела его и подумала — оно существует, оказывается, а не просто было срисовано иллюстратором в советские годы с английских гравюр. 

И тут Сережа сказал: давай попробуем. Это было лето. У нас не было опыта бизнеса к этому моменту. Но все начало складываться, я выходила в декрет, в июне я узнала, что беременна, у Сережи как раз заканчивалась проектная работа, в июле он открыл ИП. 

Начинаются поиски аренды в Москве. На несколько выездов просмотра места мы ездили вместе. Но я помню, как мы поехали в Петербург на футбольный матч, 1 или 2 сентября. Мы шли до стадиона, и Сережа говорит, что нашли место, классное большое помещение с большими окнами, на первой линии. Мы возвращаемся в Москву, подписываем соглашение об аренде и начинаем ремонт. Помню, что Сережа каким-то магическим своим чутьем подобрал такую краску для стеллажей, что когда я их увидела, то поняла, что я всегда знала, что именно такие они у нас и будут, моего любимого зеленого цвета. Это было невероятно — как он смог подобрать цвет из моей головы? Все шло быстро и здорово. 

СП: Это было недалеко от «Белорусской» — буквально 7 минут, мы замеряли не единожды. Это было 20 октября 2018 года. В 6 часов вечера у нас было открытие с перерезанием ленточки. Мы пытались все рассовать, те немногочисленные книжки, которые были у нас на открытии. Это классическая история открытия независимого книжного магазина в первый день — это книжка, книжка, потом корова языком лижет еще одну книжку, чтобы стеллажи смотрелись заполненными, как будто бы у тебя что-то есть, а на самом деле у тебя нет пока большого ассортимента. Смешно сейчас вспоминать, но очень мило. А где-то в 16 с чем-то, или в 16:30 мы сделали первую продажу, еще до открытия. Женщина купила книжку «Роботы» от «Манн, Иванов и Фербер», и мы до сих пор храним этот чек. Тогда я считал, что если мы продержимся 4 месяца, то мы герои. 

АП: Сережа, естественно, как мужчина, который заботится о семье и финансовом благополучии, просчитывал наперед, а я просто ходила невероятно счастливая, довольная. Мы тогда еще жили на «Выхино», и от «Белорусской» было час двадцать ехать на метро с двумя пересадками. Но я кайфовала каждую минуту. Расстановки, заказы книг, придумывание выкладок, украшение кассы. Классные бумажные звезды или плакат с иллюстрацией «Братьев Райт». У нас вот есть три вдохновляющие нас книжки именно о ведении бизнеса, типа про мотивацию в своем деле. «Братья Райт» — это одна из них. Я нашла плакат, где они запускают самолет.

У нас были накопления, и мы взяли кредит, но потратили его не весь, поэтому, по-моему, первый год он платил сам себя. А потом, наверное, через полгода он кончился, пошла, значит, веселуха с финансами. Уже через полгода мы начали понимать, что выручки не хватает. 

СП: Мы поняли, что если мы продолжим торговать с низкой наценкой, которую мы придумали сначала, то мы можем закрыться месяца через 2 — это были 1,5 или 1,4 процента на некоторые книжки. Тогда мы единственный раз за всю нашу историю повысили наценку. Продолжаем танцевать все время от издательств, сейчас у нас наценка 1,7–1,8% в среднем. На самом деле вся финансовая часть, то, что у нас нет долгов перед издательствами, что мы платим все вовремя, что все налоги платятся всегда — все это заслуга Ани. 

А как начался роман с Татарской улицей? Почему вы решили переехать?

СП: Это было послековидное время. Там, где мы были на «Белорусской», очень много офисных помещений вокруг, и, конечно, много людей не вернулись в них, остались на удаленке. У нас прям жесточайший кризис был. Мы понимали, что есть два пути — либо закрыться, либо попытаться переехать куда-то. Мы начали искать, и это, конечно, была огромная удача. 

Мы разговаривали с Димой, который сейчас владелец кофейни «cometodeema» насчет того, чтобы придумать что-то вместе. Он очень долго работал в проекте кофейне «David B» и хотел открыть что-то свое. Формат «кофе и книги» сейчас кажется очень банальным и понятным, а для того времени это не было очевидным. Но буквально, наверное, недели через две, на третьем выезде мы нашли помещение. Это для Москвы не просто успех — это над тобой где-то сжалились на небесах и сказали: ладно, поможем.

Мы поехали с Димой в лютый мороз на Татарскую улицу, посмотрели, позаглядывали в окна. Дождались риэлтора, зашли внутрь, все посмотрели. Я обалдел от выстроенного второго этажа. Мне чем-то петербургским повеяло, это вообще нетипично для Москвы. «Все свободны» на тот момент уже переехали на Некрасова, и так как это, наверное, один из любимых книжных магазинов вообще, я решил, что меня отсюда только вперед ногами вынесут. 

Где-то, наверное, через неделю мы подписали бумаги. Весь февраль мы делали ремонт и открылись 1 марта.

АП: Я помню фотографию, где Сережа с Димой стоят с ключами от помещения на фоне угла дома, вокруг снег. Добавить хочется, что на самом деле, в отличие от прошлого места, здесь мы делали ремонт сами. Нам помогали, и спасибо всем, друзья приходили, красили, папа мой делал электрику.

СП: А когда был почти конец ремонта, я понял, что рядом с нами находятся ребята из Moments, гастробара, где проходило одно из наших первых свиданий. А еще Михайловский парк, где мы восседали на лавочках, когда только начинали встречаться.

АП: Я тоже сейчас думаю, что удивительно, что те маршруты, которыми мы гуляли когда-то, стали нашими привычными, ежедневными.

Мы Варвару отводим в садик в 9 утра, магазин открывается в 10, у нас есть целый час погулять, все это для нас в 10 минутах ходьбы от дома, а раньше мы специально из «Выхино» приезжали. Как только мы открылись, стали понимать, что здесь другие люди живут. Замоскворечье именно исторический район. Например, заходят бабушка с дедушкой, ровно такие, какими мы хотели бы стать, Разговариваем — выяснилось, что он с Ириной Антоновой в Пушкинском музее делал выставки, а его жена преподавала вместе с известными философами. Ты их слушаешь и думаешь: господи, да я так благодарна, что вы вообще рядом со мной стоите и рассказываете какие-то истории и про искусство, и про жизнь. Здесь стало намного больше классных постоянников, с которыми мы подружились. Сейчас мы со всеми здороваемся, приветствуем друг друга, ты как бы свой на районе.

СП: Район другой, более жилой — это намного лучше для внедрения магазина в окружающую действительность, ты становишься какой-то точкой притяжения именно для жителей.

АП: И еще здесь к нам стал заходить Александр Фролов. 

АП: Выяснилось, что Александр Фролов мало того, что просто замечательный собеседник и кучу всего знает, он еще экскурсовод. Он всю жизнь жил в Замоскворечье, сейчас живет в трех минутах ходьбы от магазина. И здесь новый виток истории — теперь мы собираемся выпускать книгу про Замоскворечье его авторства. 

Это правда важно, потому что все книги, которые выпускают независимые книжные реально крутые, и ты думаешь, как их проглядели другие люди? Это, опять-таки, про то, что ты делаешь книжный для себя в первую очередь, то есть ты делаешь его крутым для себя, и он становится крутым для других, и вы вместе продолжаете этот путь. 

Как только мы переехали в этот район, я поняла, что очень хочу видеть экскурсии вокруг магазина — вот тут по Пятницкой, по Бахрушина, это классные места, люди должны знать про эти удивительные переулки, которыми мы ходим домой. Запрос во вселенную опять был услышан, и появился Александр. И мы ему предложили водить экскурсии от магазина. Оказалось, что это еще и прикольная маркетинговая история: ты начинаешь экскурсию в магазине, заканчиваешь в магазине. Но даже не в этом дело — мы сами ходили и ходим с большим удовольствием, правда, поочередно — кто-то же должен оставаться на рабочем месте. 

А как вы сами решили жить в этом районе?

АП: Получается, что магазин переехал в 21-м году, а год назад мы сами переехали сюда, снимаем здесь квартиру в 10 минуты ходьбы на «Новокузнецкой». Это настолько потрясающе круто, какая-то следующая ступень. 

Я помню, как мы шутили, что над магазином продается квартира, прямо над нами, и мы будем как в «Записках книготорговца» жить на втором этаже. Мы даже придумали хитрый план, как в подсобке сделать выпадающие лестницы, чтобы проснулся, с кровати спустился — и ты в магазине. Или как я Варвару выпускаю на улицу одну из подъезда, чтобы она до папы добежала, принесла ему поесть и обратно пришла. Так не получилось, но мы все равно живем очень близко.

Я еще говорю, что дочка у нас ходит в детский сад на острове. Ну, конечно, не Петербург, но в Москве лишь один остров самый известный — Балчуг — и школа у нее будет на острове, если мы будем жить в этом районе дальше. 

Помню, как меня долгое время вводили в ступор люди, которые спрашивали: вы владельцы? Я говорю: ну да. «А че вы тогда тут сидите за кассой?» Я сначала терялась, но полгода назад поняла, что меня смущало в этом вопросе и как теперь на это отвечать. Ведь это моя мечта — открыть книжный, рассказывать людям про книги, а другие люди, не знаю, может, бизнесовые или что-то еще, просто не понимают, почему владелец бизнеса сидит за кассой, коробки таскает. А я не понимаю, почему я не должна, если это мой магазин. Сережа тут, Варвара, дочка, которая выросла под кассой. Мы шутим, что на ней все детские книжки тестировались.

Когда открывались, у нас было два маленьких стеллажа детских книг, «Альпина», «МИФ», «Белая ворона», теперь их гораздо, гораздо больше.  У нас есть такая задумка, сделать библиотеку Варвары — стеллаж, на котором книжки, которые она рекомендует, которые мы ей читали, ее любимые. Она видит у нас в магазине новую книжку про Конни, спрашивает: «А у нас есть это дома? Давайте купим?» Я говорю: Варюш, можно не покупать — это твой магазин. Она такая: да? Я говорю: да. И Сережа тут из-за кассы громким шепотом: закупочная цена 350 рублей, оплата поставщикам, книга стоит денег. Я такая: да, точно, это же не бесплатно. Но это какой-то такой слом психологии, что оно ж твое, ну, приехало — хочешь, бери, делай списание. Но помни про поставщиков. Но Варя все равно может забирать любую книгу. 

Чувствуете ли вы, что ваша история не похожа на типичную про московский бизнес? 

СП: Я уверен, что и Аня, и я не ощущаем, что мы как-то выбиваемся из общего представления. Просто Москва — абсолютно разная для каждого. Есть много стереотипов про этот город. И, конечно же, часть стереотипов правдива. Это временами абсолютно невозможный город со своим каким-то бешеным ритмом, темпом, желанием заработать много денег, а потом желанием заработать еще больше. Но в целом это город для каждого, кто хочет что-то сделать.

В нашем круге скорее нет этого бешеного стремления к успешному успеху — доказать, показать. Для нас важнее осуществить свою мечту, создать свою комфортную среду. И магазин для нас — своего рода замок, где ты отчасти прячешься от каких-то внешних вещей, которые тебя травмировать могут. Это откликается у других людей, которые приходят к нам каждый день и влюбляются в это место. 

АП: Процентов 90 тех предпринимателей и бизнесменов малого и микробизнеса, которых мы знаем, это тоже влюблённые в свое дело люди. И для меня Москва состоит и из больших бизнесов, потому что кто-то же должен делать хорошие, классные большие бизнесы, и из каких-то личных историй, которые, как наши, вырастают из любви. В первую очередь мы, скорее всего, выберем даже пойти не в сетевую, а в какую-то маленькую кофейню, не важно, знаем мы владельцев или нет. Просто нам правда классно ходить в такие места. 

Откуда, кстати, пришла идея назвать магазин вашей фамилией? 

АП: У нас было другое название в проекте — «Читай и слушай», потому что мы еще хотели продавать виниловые пластинки. Но мы поехали в Ливерпуль, и там, когда выходишь с вокзала, сразу же видишь «Waterstone» — книжный магазин, это первый и пока единственный книжный, где мне все понравилось, вот клянусь. «Waterstone» — это же не просто название, это фамилия человека, который его открыл. 

СП: Мы должны были писать девочке, с которой нас познакомил наш общий знакомый, для того, чтобы она помогла нам с логотипом. Мы начали продумывать еще раз, проговаривать как хотим назваться, чего мы хотим вообще, как надолго и куда это вообще все может вылезти. В какой-то момент я просто вспомнил историю, что до революции принято называть дело своим именем. Мы подумали, что это абсолютно другое отношение к делу, более личное, более ответственное. Как бы персонализация того, что ты делаешь, а не безликое «Читай и слушай». Тут уже как будто бы ты не можешь просто завтра сказать, что типа, чуваки, извините, я поехал в Гималаи. Это наше мнение, оно, возможно, может кому-то показаться странным, но это так.

Какие у вас планы на будущее?

СП: Идеальная картина — это расширение книжного магазина, думаем открыть второй, значительно больше по площади. Переехав сюда с «Белорусской», мы чуть-чуть выиграли в метражах и сильно выиграли в количестве стеллажей, но мы уже внутренне давно переросли эти 40–50 квадратных метров, то есть внутренне мы уже минимум на 150-ти. Есть понимание, как это нужно делать, и главное — есть репутация наша перед издателями, которые доверяют нам и понимают, что при открытии и при заказах, кратно больших по объемам, мы никуда не денемся, а продолжим выплачивать. Но если мы будем открывать второй, то этот на Татарской ни в коем случае никуда не денется.