По состоянию на 14 января 2021 года Дональд Трамп, пусть ему и объявлен второй импичмент, имеет возможность запустить ядерную ракету – но не может написать в Twitter или Facebook. США в этом плане, конечно, страна парадоксов, где 18-летний юноша может жениться, пойти в армию, отвоевать в Ираке, вернуться с глазами старика и все равно не иметь права купить стакан виски, но даже по этим меркам ситуация с Трампом выглядит абсурдной. Блокировка пока еще действующего президента США во всех крупных американских соцсетях спровоцировала очередной виток дискуссии о свободе слова и цензуре в современном Интернете.
Сложность и неоднозначность этой проблемы очевидна, и даже внутри одного политического лагеря по этому поводу нет единой точки зрения – достаточно посмотреть на волну дебатов, спешно организованных между представителями российской оппозиции. Даже издания, известные сильными позициями по большинству вопросов, в этом случае ограничиваются довольно беззубым перечислением позиций всех сторон.
Суть проблемы отлично и при этом мучительно сформулировал Американский союз защиты гражданских свобод (ACLU) – организация, в которой бан Трампа вряд ли встретили без внутреннего ликования. «Мы понимаем желание заблокировать его навсегда, но всех должна беспокоить ситуация, в которой компании вроде Facebook и Twitter обладают неограниченной властью удалять людей с платформ, которые стали незаменимы для выражения позиции миллиардов людей – особенно когда политические реалии упрощают принятие таких решений», – пишет ACLU.
Еще более емко, не проронив ни единого слова, свою позицию высказал рынок – 11 января акции Twitter упали на 12%, снизив капитализацию компании на 5 миллиардов долларов.
Очевидно, что есть проблема, и проблема эта больше даже Дональда Трампа. Но, судя по одновременно напряженности и бессодержательности дискуссии, у большинства дебатирующих нет даже общего понимания сути этой проблемы. Имея дело с таким сложным клубком противоречивых интересов, подходов и взглядов, остается только методично отсекать лишнее, чтобы выяснить, чем эта проблема точно не является. Итак:
Это не вопрос свободы слова
Понятия «свобода слова» и «цензура» чаще всего всплывают в контексте проблемы модерации контента в соцсетях, и это главное препятствие на пути к конструктивному разговору. Те, кто усматривают в действиях «Twitter и Ко» нарушение свободы слова, исходят из некоего абсолютистского понимания этой концепции, которого никогда не существовало. Даже Международный пакт о гражданских и политических правах предполагает определенные ограничения свободы слова «a) для уважения прав и репутации других лиц, b) для охраны государственной безопасности, общественного порядка, здоровья или нравственности населения». Понятие свободы слова исторически предполагает защиту от посягательств со стороны государства и никогда не подразумевало, что каждому по первому требованию должны предоставить газетную полосу, отрезок телеэфира или кусок забора.
Это ложное понимание – еще один индикатор того, насколько радикально изменился мир за последние 15 лет. Возможность транслировать свои мысли практически на весь мир в любой момент теперь воспринимается как нечто само собой разумеющееся, но существующие идеалы свободы слова к этой новой реальности совершенно не адаптированы. Вопрос о том, что никого нельзя преследовать за слова, если они не вредят другим – старый и давно решенный. Вопрос о том, должны ли частные компании давать каждому крышу и мегафон, чтобы обрушивать эти слова на прохожих – новый, и ответ на него не вытекает из предыдущего. Сегодня очевидно, что мир не был готов к новой информационной реальности, и меньше всего к ней были готовы основатели и руководители Facebook, Twitter и им подобных. Марк Цукерберг никак не ждал, что его платформа будет использоваться, например, для организации геноцида в Мьянме. Или, в качестве гиперболического умозрительного примера, координации восстания в столице США. Ой.
И на этом месте дискуссия обычно стопорится, потому что начинаются неизбежные прения о содержании произносимых слов, идеологии, новой этике и прочем. Чтобы его преодолеть, нужно признать, что:
Это не вопрос политики
Прямо сейчас дискуссия о контенте в соцсетях неотделима от лозунгов «Спасем трампистов от байденовских приспешников из Кремниевой долины» с одной стороны и, «Ни пяди киберземли неонацистской, сексистской, расистской, Qanon-ской сволочи!» – с другой. Это измерение конфликта объективно существует: блокировки в Twitter и Facebook не ограничиваются одним Трампом, и американские правые, а также примкнувшие к ним конспирологи и радикалы всех мастей массово бегут в том числе в Telegram. Но это просто наиболее заметное крупным СМИ и массовому читателю проявление давно наболевшей проблемы.
В YouTube видеоблогеры находятся в состоянии тихой войны с владельцем сервиса корпорацией Google с начала 2010-х годов. В 2013 взрыв негодования вызвало изменение принципа работы системы Content ID, которая номинально должна помогать правообладателям бороться с несанкционированным использованием лицензированного контента, а на практике позволила случайным организациям терроризировать создателей видео. Полноценное применение принципа Fair Use («добросовестное использование», право использовать, например, фрагмент фильма в рецензии) на YouTube так и не восстановилось.
В начале 2017 года, после заметки The Times о том, что YouTube размещает рекламу перед видео террористов, крупные рекламодатели психанули и пригрозили сервису бойкотом. В результате – срочное перелопачивание рекламной системы и массовый отток средств от колоссального количества блогеров, который был назван Adpocalypse («Рекламопокалипсис»). В декабре того же года суперуспешный видеоблогер Логан Пол опубликовал ролик с телом жертвы суицида в Японии. На разразившийся скандал YouTube отреагировал как всегда непредсказуемо: Пол получил щелчок по носу, а вот начинающим и небольшим каналам запретили монетизировать контент до достижения определенных показателей по просмотрам.
Можно вспомнить, как умирающий сервис микроблогов Tumblr объявил войну контенту для взрослых, который составлял до четверти всего трафика на платформе, и заодно запретил «соски, позиционируемые как женские», что бы это ни значило. Таких примеров в новейшей истории соцсетей масса, и последний кейс с Трампом, при всей его видимой масштабности, – лишь еще одно звено этой цепи. А все потому, что:
Это вопрос правил игры
Twitter потерял 5 миллиардов капитализации на бирже не потому, что инвесторов очень печалит перспектива отсутствия на платформе Дональда Трампа или теорий заговора про рептилоидов-педофилов. Последние телодвижения крупнейших соцсетей в очередной раз напомнили миру, что правила и принципы работы этих, ставшими критическими для большей части мира структур, изменчивы, хаотичны и непредсказуемы. Проблема не в том, что Трампа забанили. Проблема в том, что это нужно было либо сделать очень давно, либо не делать вовсе – оба варианта были бы как минимум понятны наблюдателям. Нейтральность – идеал недостижимый, а вот прозрачность и предсказуемость – необходимый минимум, которого общество обязано добиваться от ИT-гигантов.
Дело за малым – как принудить соцсети играть как минимум по их же собственным правилам? Рефлекторное «Принять закон! Запретить! Наказать!», скорее всего, не сработает.
Показательно, что в США пресловутый Параграф 230, защищающий соцсети от ответственности за решения по контенту и от государства, и от гражданских исков, хотят отменить и демократы, и республиканцы. Каждый надеется, что давить на соцсети так станет проще, что верно. Но предыдущий опыт показывает, что под давлением свобода выражения на платформах только сужается, потому что гики-миллиардеры – ребята дерганые, рубят сплеча.
Остается рыночная альтернатива – и прямо сейчас отличный момент для создания новых проектов. В мире ИT по определению нет ничего перманентного: если на рынке музыкального стриминга может начать снижаться доля лидера отрасли Spotify, то и Twitter с Facebook могут ощутить на себе укусы новых, прозрачных, вдумчивых платформ с внятными правилами и, например, экспертными комиссиями по их разработке. Вопрос в том, заинтересован ли кто-то в таких платформах. Ненадолго ставший пристанищем консерваторов Parler, на который после штурма Капитолия обрушилась совокупная мощь Apple, Google и Amazon, в действительности страдал ровно от той же непрозрачной и непоследовательной модерации, что и его старшие собратья.
Выработка стабильных норм, которые устроят всех, займет значительно больше времени, чем ушло у соцсетей на проникновение во все сферы жизни. Текущий кризис понимания места ИT-гигантов в политической системе – не первый и не последний. В контексте любой другой структуры это было бы нормальным и здоровым процессом. Но в данном случае мы, пользователи Интернета, поспешили назначить находящиеся в зачаточной фазе развития системы для распространения мемов и фото с кошками одним из столпов современной цивилизации. Стоит ли удивляться, что мир шатается.
