Подчеркнуть Италию

Платье с гигантским лобстером на подоле, шляпка-туфля и сумочка в виде дискового телефона. Сюрреалистический союз моды и изобразительного искусства — первый в современной истории — плод фантазии Эльзы Скиапарелли, вдохновившей самого Сальвадора Дали. Однако в истории известного дизайнера моды была и более странная коллаборация.

Эльза Скиапарелли согласилась на эту авантюру с энтузиазмом. Путешествие в СССР по приглашению самого советского «человека из стали» стало бы неплохим украшением и без того красочной биографии. Она родилась в семье неаполитанской аристократки и уважаемого ученого-исламоведа. Родной дядя — известный астроном, открывший марсианские «каналы», двоюродный дядя — египтолог, раскопавший могилу Нефертити. Ну а юная Эльза — одна из тех эмансипированных особ, что сперва изучают философию в университете, а потом сбегают из дома от свадебной церемонии.

Скиапарелли едет в Лондон, где начинает увлекаться теософией — модным в начале прошлого века оккультным учением Елены Блаватской. Мужа она себе находит под стать увлечению: он детектив с экстрасенсорными способностями. Правда, почему-то его считают аферистом. Мужчина бежит от закона и загадочным образом погибает в Мексике в 1924 году. Но Эльза с дочерью к этому моменту уже переезжают сперва в Нью-Йорк, а потом в Париж, где Скиапарелли знакомится с дадаистами и начинает карьеру модельера и парфюмера.

Расцвет ее карьеры приходится на 1930-е годы. В ее платьях позируют лучшие модели для самых известных модных журналов. Один из журналов, очевидно, попался на глаза советским чиновникам, и Эльза получила самое странное приглашение в своей жизни.

В 1935 году в Советском Союзе женщина — главная агитка. Пока западные страны радуются скромным успехам эмансипации, в СССР женщина получает права и обязанности на равных с мужчиной. Теперь она не только мать и жена, но также сталевар, машинист, летчик. Однако с одной задачей советское государство справлялось не очень успешно — мода 1920-х была либо буржуазным западным заимствованием, либо отечественным авангардом. Модели, придуманные Любовью Поповой и Варварой Степановой, были самобытными, но для массового потребителя не годились.

Героини главных женских журналов того времени — «Крестьянки» и «Работницы» — дородные доярки в халатах или крестьянки из Средней Азии в традиционных одеждах. Сталин хочет решить эту проблему. Как минимум для образовавшейся прослойки новой советской аристократии: чиновников и офицеров.

В западной прессе разлетаются слухи: якобы Скиапарелли получила заказ на 40 миллионов платьев для советских женщин, якобы ее платье получила среди прочих благ жена Стаханова. В действительности это был имиджевый визит. Самая популярная европейская модель в 1930-х — великолепная Людмила Федосеева, статная дочь «бывших людей», бежавшая от разгула большевиков. Самим же большевикам после Гражданской войны и хаоса требовалось доказать себе и миру, что жизнь в Советском Союзе вышла не хуже дореволюционной. Одним из проектов, который должен был представить обновленный Советский Союз, стал Дом моделей. Именно на его открытие пригласили статусного дизайнера из столицы моды. 

Скиапарелли приезжает в составе французской делегации для участия во Французской торговой выставке. Сопровождает ее еще один знаковый персонаж мира моды — британский фотограф и икона стиля Сесил Битон. Их селят в отеле «Метрополь». В номере нет воды и дырявые простыни, но зато из окон открывается величественный вид на Кремль. Иностранных гостей водят по музеям, полным невероятных культурных сокровищ. Угощают лучшими французскими винами.

Главный гвоздь программы, конечно, Дом моделей на Сретенке, первое подобное заведение в СССР. Возле стенда Скиапарелли роятся советские девушки: ажиотаж вызывает не столько ее платье, сколько разложенные на столе иностранные модные журналы — их москвички видят впервые.

Впечатлена и Скиапарелли: «Под стеклянным шаром медленно поворачивались электрические манекены, демонстрируя довольно странные туалеты, точнее, странные для меня: мне-то думалось, что одежда работающих людей должна быть простой и практичной, а тут — оргия шифона, бархата и кружев».

Она сбита с толку. Получив заказ на разработку одежды для советской женщины, она создает капсульную коллекцию из строгого черного платья с высоким съемным белым воротничком, весеннего красного пальто с большими пуговицами и карманами и изящной вязаной шапочки, напоминающей военную пилотку. Ей казалось, что с таким универсальным набором можно отправляться и на работу, и в театр, и на коктейльную вечеринку.

«Что такое коктейль?» — спросят у нее на приеме в честь открытия Дома моделей. «Это когда после работы пьют водку». «Но зачем переодеваться, чтобы выпить?» — недоумевают собравшиеся. Большинство из них — члены правительства, для их жен в основном и был открыт Дом моделей.

В разговоре с советскими журналистами она признается, что советским женщинам придется долго привыкать находить чувство прекрасного в повседневной жизни. Она видела многих из них в театрах и музеях и верит, что при должных возможностях им удастся найти свой стиль. Еще ей кажется, что климат здесь слишком отличается от европейского, а значит, не стоит копировать то, что предлагает Европа. «Здесь больше шансов создать идеальный стиль, чем в какой бы то ни было стране мира», — говорит Скиапарелли.

Советские чиновники в какой-то степени прислушаются к ее совету: наряд парижского дизайнера не пройдет проверку советской бюрократии и не уйдет в производство. По слухам, комиссию смутили слишком большие карманы пальто — они якобы могли привлечь карманников.

Однако для самой Скиапарелли поездка не прошла даром: среди прочих аттракционов ей довелось увидеть показательные тренировки санитарок, приземлявшихся на парашютах прямо на аэродром и в течение секунд разворачивавших полевой госпиталь. Ее очень впечатлило это зрелище, и в 1936 году она выпустила коллекцию изящных «парашютных» платьев с тонкой талией и пышным куполообразным подолом.

О поездке в Советский Союз она позже напишет: «Эту страну я покинула с убеждением, что в конце концов сегодняшняя Россия похожа на прежнюю, описанную в 1830 году маркизом де Кюстином, и в ней хорошо живут только те, кто принадлежит к правящему классу».