Китайское политбюро мудро решило, что одна только власть, хотя и неограниченная, не страхует от ситуации, когда у масс возникнет вопрос «а зачем вы, собственно, нужны, когда и без вас все крутится». И решило сохранить за Партией важнейшие сектора экономики, включая финансы, недра, энергетику, транспортную инфраструктуру. А частникам отдать сферы помельче, вроде выращивания огурцов.
Таким образом, Партия стала самым главным капиталистом в стране, во фраке и цилиндре, но с партбилетом в кармане.
В отличие от советской экономики, когда госучреждения были удавкой на шее государства, при социализме с китайской спецификой государственные предприятия стали занимать доминирующие позиции, показывая отличные результаты хозяйственной деятельности.
Этому способствовали следующие факторы: помощь от государства в виде льготных кредитов, отсутствие конкуренции со стороны иностранных компаний, которых очень избирательно допускали на китайский рынок, минимальные расходы на разработку передовых технологий Запада, которые копировались, добывались промышленным шпионажем или передавались добровольно западными партнерами в рамках создания совместных предприятий.
Сохраненная плановая экономика, хотя и трансформированная под рыночные отношения, также способствовала уменьшению рисков во время мировых кризисов.
Западные светила экономической науки были поставлены в тупик. Страна, провозгласившая целью создание коммунистического общества, строила его по капиталистическим лекалам, но под жестким контролем государства. Поэтому, несмотря на красные флаги и портреты Мао, в западной аналитике для описания экономики КНР прижилось название — китайский государственный капитализм, хотя сами китайцы предпочитают старый термин — социализм с китайской спецификой.
С приходом к власти председателя Си Цзиньпина смычка партии с экономикой еще больше усилилась. Если предшествующие товарищу Си генсеки сквозь пальцы смотрели на попытки новых пролетарских нуворишей играть более значимую роль в политическом ландшафте страны, то новый генеральный секретарь решил, что время либеральных заигрываний с крупным частным капиталом подошло к концу, и коммунистическая партия должна упрочить свое положение как на идеологическом, так и экономическом фронтах. И начал Си Цзиньпин с себя, обеспечив собственное пожизненное правление и пересажав политических конкурентов, недовольных новым курсом.
В частном секторе роль государства стала возрастать путем увеличения ее доли в бизнесе и усиления партийного контроля через идеологическую работу непосредственно на самих предприятиях.
Капитанам бизнеса жизни тактично намекнули, что не помешало бы больше патриотизма, правильных идеологических установок и материального содействия проводимым партией реформам и экономическим проектам.
Не все, правда, поняли, что ветер перемен задул в другую сторону. Магнат в сфере недвижимости, член КПК, 69-летний Жэнь Чжицян сел в тюрьму на 18 лет, после того как обозвал бессмертного председателя Си «голым клоуном», критикуя в своем эссе работу партии и правительства в разгар эпидемии коронавируса. Хотя в тексте он ни разу не упомянул генсека, из контекста все прекрасно поняли, на кого он замахнулся. Жэнь Чжицян пропал через месяц, а уже в сентябре ему был вынесен приговор. Разумеется, судили его не за литературный опус, а по «модной» статье о коррупции. Ему вменялось получение взяток в размере 1,25 миллиона и хищение из казны 50 миллионов юаней. Партбилет тоже пришлось положить на стол.
Многоопытный царедворец и тоже член КПК, основатель монстра электронной коммерции Алибаба — Джек Ма, пропал на два месяца и лишился 30 миллиардов от приостановки IPO компании Ant Group после критики правительственных чиновников. Сделал он это явно не в то время и не в том месте — на финансовом саммите в Шанхае, где присутствовали Ван Цишань — близкий друг Си Цзиньпина и бывший руководитель Центральной комиссии КПК по проверке дисциплины, а также высшее финансовое руководство страны. Хотя Джек Ма, отсидев затворником, и появился на публике без наручников, его будущее остается под вопросом. Из последних публикаций в западной прессе стало известно, что инвесторами Ant Group были лица, связанные с политической китайской элитой, конкурировавшей с Си Цзиньпином в борьбе за власть. И которые в ходе IPO получили бы миллиарды долларов. А тут уже попахивает не бизнесом, а политикой.
Тем более, что совсем недавно, 29 января этого года, был расстрелян Лай Сяоминь — бывший председатель совета директоров государственной компании по управлению активами China Huarong Asset Management. Формально за получение взяток, двоеженство и злоупотребление служебным положением. Но дело в том, что за подобные правонарушения дают двухлетнюю отсрочку от высшей меры, которую потом заменяют на 25 лет заключения. И Лай Сяоминь стал первым чиновником, который был казнен без отсрочки — через 24 дня после вынесения приговора. Что сразу породило слухи о замешанных в деле высокопоставленных политических фигурах. Как говорится, он слишком много знал.
Посыл партии недвусмысленно советовал «лавочникам» знать свое место: вы торгуете семечками, а мы определяем правила торговли. Интересы государства и партии выше любых частных интересов.
В результате выстроенная система китайского капитализма в значительной степени застала Запад врасплох. Когда голодные и мускулистые китайские компании начали выходить на международные рынки, они стали виртуозно отнимать у западных гигантов самые лакомые куски.
Реформы Си Цзиньпина, превратившие партию в скелет, на котором держится вся экономическая жизнь в Китае, еще больше сцементировали все хозяйственные предприятия страны в единый монолит, направленный на решение стратегических задач.
Этот монстр с легкостью стал крушить международных конкурентов как на внешнем, так и на внутреннем рынках. Крупные западные корпорации, привыкшие драться по принципу — «каждый за себя и умри первым», попав под каток китайского государственного капитализма, теряют прибыль и уступают рынки.
Президент Трамп, первым ввязавшийся в полноценную экономическую войну с Китаем, с треском проиграл. Новый президент Байден теперь хочет собрать фронт из союзников с единой политической и экономической антикитайской стратегией. Но Европа уже колеблется. Рынок Китая манит фантастическими прибылями, а ссориться с Си Цзиньпином опасно. Пример Австралии, которая захотела занимать подчиненное положение по отношению к США и экономика которой в результате китайских экономических санкций улетела в пропасть, не лучший вдохновляющий фактор для объединения.
Все это, конечно, вызывает хроническую истерику у мирового гегемона, тем более, что если Советы были врагом уважаемым, коварным, опасным, но нищим, то Китай, экономически взлетевший ракетой за последние сорок лет, не представляя реальной военной опасности и не претендуя на роль нового центра миропорядка, жандарма мира и коммунистического моралиста, раздражает их тем, что залезает в святая святых — карманы дяди Сэма.