«Стадные действия» и «ушат холодной воды»
Давайте представим, что мы живем в стране, против которой введено почти 15 тыс. экономических санкций. И вам как экономически активной единице нужно выбирать: скупать валюту в кубышку из опасений, что все вот-вот пойдет прахом; с шиком потратить последнее, так как «перед смертью не надышишься»; взять огромный кредит и сбежать за границу в расчете… неизвестно на что, в общем, в расчете, просто взять и уехать, поддавшись панике.
Представили? Впрочем, подождите, что это мы…
Больше года мы живем именно что в таких реалиях. Чего, к примеру, никогда не доводилось делать тем, кто эти самые санкции против нас разрабатывал. Предполагали ли эти деятели, как именно население будет реагировать на все происходящее? С очень большой долей вероятности — да. Поведенческие модели наверняка просчитывались и учитывались при построении санкционных схем. Другой вопрос, какие из них сработали и к чему это в итоге привело.
Санкции, помимо прямых запретов, — это еще и управление ожиданиями. Например, провоцирование паники по поводу грядущего обвала курса рубля. Подталкивание к «стадным» действиям: всем бежать и спасать свои средства. В какой-то степени это сработало, но не так, как могло бы. ЦБ РФ сразу же принял контрмеры: усложнил процедуру покупки валюты, ввел высокий комиссионный сбор за операции на бирже и т.п. Целью этих мер было именно «вылить ушат холодной воды» на особо буйных участников рынка. Это подействовало. Книжки по поведенческой экономике же читали все — и те, кто санкции вводил, и те, кто им противостоял.
Антон Табахглавный экономист «Эксперт РА»
«Нобелевка» по экономике — психологам
Что за интересные книжки читают теперь мировые финансовые регуляторы? Ну например — труды Даниэля Канемана или Ричарда Х. Талера.
Даниэль Канеман считается основоположником поведенческой экономики. Любопытно, что он не экономист, а психолог, хотя и получил в 2002 году Нобелевскую премию по экономике. Столь высокую оценку своего труда Канеман заслужил за «включение данных психологических исследований в экономическую науку, в особенности тех, что касаются суждений человека и принятия решения в ситуации неопределенности».
Классические теории оперируют аксиомой, что все экономические решения человек принимает рационально, исходя из твердого понимания собственной выгоды. Канеман в своих совместных исследованиях с израильским психологом Амосом Тверски попытался доказать, что это не так. Ученые пришли к выводу, что в изрядном количестве случаев люди принимают иррациональные решения, даже если им при этом кажется, что они действуют исключительно разумно и взвешенно.
Еще в начале 1970-х Канеман и Тверски описали «ловушки разума» — так называемые когнитивные искажения, которые заставляют людей поступать иррационально. Когнитивные искажения могут быть вызваны как субъективными убеждениями человека, стереотипами и предубеждениями, так и сбоями мозга при обработке информации. Такие ловушки вызывают отклонения в восприятии реальности, мышлении и поведении, которые человек не осознает как отклонения.
4 группы причин, по которым возникают когнитивные искажения
- Переизбыток информации. Когда данных слишком много, мозг автоматически отфильтровывает наименее знакомые и редко используемые.
- Неочевидность, недостаток смысла. «Природа не терпит пустоты»: если информации недостаточно, мозг сам додумает недостающее в соответствии с теми ментальными моделями, которые у него преобладают.
- Необходимость действовать очень быстро. Мозг моментально принимает решения, т.к. руководствуется наиболее древними моделями «выжить любой ценой» или «любой ценой оказаться в безопасности».
- Фильтр к простому. Мозг запоминает по умолчанию наиболее простые и понятные конструкции.
Ричард Х. Талер — тоже нобелевский лауреат. Работал вместе с Канеманом и Тверски. Однако его работы несколько ближе к экономике, чем труды коллег-психологов. Талер — один из основателей «поведенческих финансов», области исследования, в которой рассматривается влияние на финансовые рынки человеческих отклонений от рационального поведения, вызванных когнитивными искажениями.
Психологические эффекты, которые влияют на реальную экономику
Возможно, труды высоколобых психологов и не вызвали бы такого ажиотажа в бизнес- и финансовом сообществах, если бы не одно но: оказалось, что людские «закидоны» в прямом смысле способны влиять на экономические показатели. Не только выработка руды, производство пластика, урожаи зерновых и продажи микрочипов делают экономическую статистику. Но и опасения среднестатистических Билли или Джейн относительно цен на бензин или их невнимание к деталям пенсионного договора.
Инфляционные ожидания: «мечты» сбываются
Срабатывает механизм «самосбывающегося пророчества»: мы ждем, что цены будут расти, и таки они растут. В частности, и потому, что мы этого ждем.
Как это работает. «Когда люди ожидают, что деньги будут обесцениваться, то они будут склонны скорее к тому, чтобы их потратить, чем к тому, чтобы их сберечь. Или же они будут ожидать от банков более высокий процент для сбережения», — говорит Антон Табах из «Эксперт РА».
К чему это приводит. Когда люди тратят, повышается спрос, а при неизменной скорости оборота денег это стимулирует рост цен. Таким образом инфляционные ожидания влияют на реальные показатели инфляции. Росту таких ожиданий способствует как текущая высокая инфляция, так и паттерн опыта: если население уже привыкло к тому, что каждый кризис в стране сопровождается резким ростом цен, то оно будет ожидать этого каждый раз при первых признаках кризиса. «Подогреву» инфляционных ожиданий способствуют месседжи средств массовой информации.
Как это учитывают регуляторы. По словам Антона Табаха, ЦБ РФ старается управлять не только инфляцией как таковой, но и инфляционными ожиданиями. Например, стимулирует сберегательное поведение более высокими ставками.
Потребительская паника растит инфляцию
При первых признаках кризиса часто возникает эффект ажиотажного спроса на те или иные товары потребительского спроса. Итог — рост цен. Иногда совершенно неприличный. Разумеется, это в дальнейшем сказывается на показателях инфляции.
Как это работает. Панический спрос в России объясняется как опытом 1990-х, так и накачкой в прессе и соцсетях — паника заразна.
По словам советника по инвестициям ИК Fontvielle Максима Федорова, зачастую внезапный рост востребованности отдельных товаров происходит за счет разгона цен спекулянтами, которые пользуются страхами населения. Механизм таких «разгонов» прост: спекулянты скупают крупные партии товаров и придерживают их. При этом с помощью СМИ происходит информационный вброс о том, что каких-то товаров может не хватать. На пике стоимости разгоняемого товара спекулянты его реализуют, получая повышенную прибыль.
К чему это приводит. Не стоит думать, что паническим настроениям по части сахара или гречки подвержены только россияне. Такое случалось и в других странах. «Во время Первой мировой войны спрос на шоколад и кофе в Великобритании резко вырос, но тогда их поставки были ограничены из-за разрушенной торговли. Это привело к созданию отдельных программ инициатив по экономии этих товаров и налогообложению их потребления», — рассказывает клинический психолог Сергей Седов. В 1978 году французские покупатели столкнулись с многократным ростом цен на сахар, продолжает Максим Федоров из ИК Fontvielle: «История отдельных участников этого классического спекулятивного пузыря легла в сюжет фильма с молодым Жераром Депардье, который так и называется Le Sucre, что переводится как «Сахар». Во всех похожих случаях довольно быстро панический «пузырь» сдувается: ажиотажный спрос падает, товары возвращаются на полки. Дома у граждан образуются залежи крупы или мыла. Спекулянты фиксируют прибыли. А центральные банки — рост показателей инфляции.
Как это учитывают регуляторы. Их задача — как можно быстрее среагировать на происходящее, не допуская социальных взрывов. Сергей Седов отмечает, что такими мерами реагирования могут быть «жесткие нормы налогообложения, расширение производства или импорта нужных товаров, а также программ поддержки». Максим Федоров напоминает о механизме «социальных цен»: установлении предельных уровней роста цен, что «способствует лишению спекулянтов пространства для маневра и успокоению населения».
Российское законодательство позволяет правительству в некоторых случаях устанавливать предельные розничные цены. Это право может быть реализовано в отношении социально значимых продуктов из особого перечня.
Вмешательство государства в ценообразование обычно происходит косвенно, а не напрямую. Так, в декабре 2020 года резко выросли цены на сахар и подсолнечное масло. Тогда крупные ритейлеры добровольно (хоть это и было инициативой ФАС) согласились не поднимать цены выше 46 рублей за килограмм сахара-песка и выше 110 рублей за литр масла. А антимонопольщики следили за исполнением условий этого договора, мониторя цены и устраивая рейды по торговым сетям. В марте 2022 года, в самый разгар обструктивного введения санкций против России, ритейлеры все так же добровольно (под эгидой ФАС) согласились не поднимать торговую наценку на молочную продукцию, хлебобулочные изделия, сахар и овощи из «борщевого набора» выше 5%.
О том, каким образом еще поведение людей влияет на экономику и то, что с ней происходит, читайте во второй части нашего материала.