Противопожарная ядерная бомба, или Как потушить газовый факел одним ударом

В 1949 году СССР испытал собственную атомную бомбу. С этого момента наша страна вступила в новую эпоху. США более не владели монополией на ядерное оружие, и между сверхдержавами развернулась гонка вооружений. Ядерные арсеналы непрерывно наращивались и совершенствовались. От бомб, сбрасываемых с самолетов, перешли к межконтинентальным баллистическим ракетам, боеголовки становились все более смертоносными.

Однако ядерные бомбы были интересны не только генералам и политикам. Советская ядерная программа вообще была, вероятно, самой комплексной в мире. Атомные электростанции, атомные ледоколы — это и в наши дни столь же важные элементы народного хозяйства, сколь и привычные. Но в СССР ядерным бомбам придумывали массу вариантов применения.

За время существования СССР было совершено 124 мирных ядерных взрыва. При помощи атомных взрывных устройств создавали подземные хранилища, добирались до полезных ископаемых, словом, даже реализованные идеи зачастую выглядели экстравагантно, а уж от проектов голова кругом шла. Но самым экзотическим случаем, когда применяли ядерную бомбу, можно смело назвать тушение пожара экстремальной мощности.

В 1960-е годы в СССР шла настоящая гонка за подземными сокровищами. Велась исключительно интенсивная разведка природных богатств. Достаточно сказать, что именно в 1960-е были открыты крупнейшие месторождения Западной Сибири, составляющие основу нашего национального богатства и сейчас. Однако у этой интенсивной разработки была своя обратная сторона — и своя плата.

Началось все с рутинного бурения. Ничто не предвещало проблем, пока на глубине более 2,4 км бур не вскрыл гигантский газовый пласт. Давление в этом природном резервуаре было чрезвычайно высоким — около 300 атмосфер. На такую мощность имеющееся оборудование не было рассчитано. Газ устремился вверх. Взрывом из шахты выбило всю буровую колонну, вышку смело, и из-под земли ударил грандиозный столб пламени.

Буровой бригаде пришлось спасаться бегством — огненный столб возвышался на 120 метров. Эта чудовищная «свеча» сжигала 10–15 млн кубометров газа каждый день. Подходящих к факелу оглушало ревом пламени, а главное — он горел, горел и горел, не останавливаясь.

Поначалу проблему пытались решить стандартными способами — водой, грудами песка и т.д. Предсказуемо, стандартные методы не помогали. Удалось немногое: артиллерийским обстрелом раскидали обломки бурового оборудования. Зону пожара изолировали: газ распространялся по впадинам, и можно было опасаться расширения площади бедствия. В огонь попадали и сгорали птицы, пепел сыпался на дома в десятках километров от газового факела.

Газовую вышку пытались потушить до декабря 1965 года. Тогда неожиданное предложение возникло у атомщиков во главе с Мстиславом Келдышем.

Келдыш был одним из блестящих умов советской науки. Он участвовал и в ракетной, и в ядерной программе СССР, работал над фундаментальными проблемами авиастроения, словом, был просто-таки универсальным ученым. Ему и группе коллег принадлежала довольно экстравагантная идея: а давайте потушим пожар подземным ядерным взрывом!

Идея, конечно, вызывала легкую оторопь, но было понимание, что это может помочь. Взрыв будет такой мощности, что сдвинет огромные пласты грунта, и шахту, из которой на поверхность прорывается пламя, просто задавит.

Деваться было некуда, идею одобрили. Конкретное воплощение этого замысла легло на плечи Камиля Мангушева. Это был еще совсем молодой человек — всего 35 лет; он был опытным нефтяником, а кроме того, у Мангушева было одно специфическое достоинство: он уже много занимался вопросами использования ядерных взрывов для мирных нужд нефтедобычи вроде создания пустот под землей в качестве хранилищ. То есть он, с одной стороны, хорошо понимал, как работает нефтегаз, как ведут себя месторождения, а с другой, одновременно разбирался в ядерных взрывах. Словом, лучшего кандидата под такую задачу было не найти.

Мангушев получил право координировать работу всех специалистов, занятых в проекте. Его план был несложным, но требовал учесть массу специфических деталей. В 200 метрах от факела создавалась скважина в полтора километра глубиной, под наклоном приближающаяся к шахте, в которой бушевало пламя. Для проекта требовалось создать новый корпус для ядерного взрывного устройства: стандартная ядерная бомба не влезла бы в скважину и, кроме того, не была рассчитана на температуры под землей вблизи сверхмощного пожара.

Сам заряд имел мощность 30 килотонн (раза в два мощнее взрыва в Хиросиме, но по меркам ядерного оружия Холодной войны довольно скромное приспособление). Кроме того, нужно было создать систему для подрыва, спроектировать и выкопать саму скважину и, кроме того, обезопасить окружающих и сделать так, чтобы радиоактивными материалами не загадило окрестности.

В скважину заранее опустили макет будущей бомбы. Затем проверили, как работает система охлаждения. 30 сентября 1966 года должен был состояться сам взрыв. Людей эвакуировали, заряд опустили на рабочую отметку. Скважину зацементировали. Сам Мангушев наблюдал, как идут дела, с командного пункта в 5 км от места взрыва.

По отмашке дали команду на подрыв.

Долина резко стала фосфоресцировать — это множество песчинок и кусочков породы выбивали искры. Земля дрогнула. Кинокамеру, снимавшую процесс, подбросило. А факел резко стал спадать.

Мангушев бросился к месту, где только что полыхал пожар. От жара на нем начали тлеть сапоги. На месте геолог вручил ему кусок оплавленной породы на память.

Академик Келдыш, которому доложили о результате взрыва, эмоций не сдерживал: «Фантастика! Очень чисто сработали!»

Тушение пожара на Урта-Булак, конечно, было радикальным. Однако это сработало. Дозиметристы честно доложили: радиоактивного заражения местности нет. В любом случае подрыв обернулся куда менее мрачными последствиями для окружающей среды, чем дальнейшее горение скважины.

В дальнейшем ядерными взрывами еще, случалось, тушили пожары особой мощности.

Келдыш скончался в конце 1970-х после тяжелой болезни. Урна с его прахом установлена в Кремлевской стене, академик до сих пор почитается как один из героев научного и промышленного прорыва послевоенного СССР.

Мангушев получил госпремию в 1960-е за тушение факела, продолжал работать в нефтянке и уже в 1990-е успел создать частную фирму по очистке территорий, загрязненных нефтепродуктами. Его не назовешь широко известным героем истории Советского Союза, но он сполна заслужил память благодарного потомства.