Путеводитель по иностранным местам Москвы

Сурожане и фрязины

Москва, будучи столичным и торговым городом, всегда привлекала иностранцев. Пожалуй, первыми в белокаменную стали массово переезжать из охваченной войнами Италии сурожане. Итальянцев называли так, потому что прибывали заморские гости «с моря Сурожского», Азовского. Называлось оно так из-за города-порта Сурож — нынешнего Судака, основанного еще римскими солдатами.

В Суроже, который был генуэзской колонией с 1365 года, встречались купцы из Италии, Греции, стран Востока, русские и много какие еще. Купцы-сурожане часто добирались до Москвы, не только в составе караванов, но и под флагами завоевателей. Например, сурожане, гласят летописи, участвовали с ордой хана Тохтамыша в разорении Москвы в 1382 году. Город был тогда выжжен дотла.

Однако постепенно в городе образовалась довольно крупная итальянская диаспора. Предприимчивые сурожане занимались не только торговлей, но и ремеслами, и дипломатией. Великого князя Московского они величали «белым императором». 

В 1469 году в Москву из Рима прибыло большое посольство «от гардинала Виссариона» — сватать наследницу Византии Софью Палеолог за Ивана III. Во главе посольства стоял Иван Фрязин (фрязинами и фряжичами итальянцев стали называть с XV века). В Италии Ивана звали Джанбаттиста делла Вольпе, он был дворянином из Виченцы. 

Фрязин служил при великокняжеском дворе денежником — мастером монеты и имел множество связей в Москве и в Риме. И вот его направили в Рим, чтобы он привез оттуда портрет невесты и получил дипломатическую почту от Папы Римского. Так или иначе, когда пришло время везти невесту в Москву, посольство добиралось до столицы Московской Руси несколько месяцев — выехали летом, приехали к началу зимы.

С делла Вольпе в Москве оказался его племянник — архитектор Антонио Джилярди (Антон Фрязин). Он построил первую башню нового, «фряжского» Кремля — Тайницкую. А после, в конце XV века — еще и Водовзводную, отлично видную всем москвичам и сегодня с Большого Каменного моста. 

В те же времена знатный венецианский купец Амброджо Контарини был пленен татарами и выкуплен русскими купцами. В Москве он встретился с Аристотелем Фиораванти — архитектором, построившим в Кремле Успенский собор.

Контарини гостил в Москве зимой. Он был впечатлен гигантской меховой ярмаркой, куда наведывались немецкие и польские купцы, чтобы закупать шкуры лисиц и горностаев, соболей и белок. Самому Амброджо Иван III подарил соболью шубу и тысячу беличьих «рухлядей» — шкурок.

Москва разрасталась, и туда съезжались иностранные мастера — сталелитейщики, ювелиры, врачи. Лекарю Леону Жидовину, прибывшему из Венеции, за неправильное лечение сына Ивана III великий князь велел отсечь голову.

Итальянские архитекторы вовсю строили средневековую Москву, лили пушки для военных походов (в которые ходили с царями), возводили Грановитую палату и достраивали Кремль, зубцы которого напоминают замок Сфорца в Милане. Кремль достроил Алевиз Фрязин (Старый), а многочисленные церкви в столице великого княжества возводил Алевиз Новый Фрязин.

Столп — колокольню Ивана Великого — возвел Бон Фрязин, звонницу — Петрок Малый, Пьетро Франческо ди Аннибале. Петрок возвел и стены Китай-города, кусок которых сохраняется до сих пор возле гостиницы «Метрополь».

Франческо да Колло в «Доношении о Московии» писал, что чужеземцев в страну пускают без разрешения, свободно и осыпают их милостями.

Князь немедленно повелевает одеть их в лучшие одежды и благоустроить их; если это ремесленники, им надлежит заниматься соответственным искусством, если же солдаты — эти особенно дороги; итальянцев же прежде всех уважают и любят.

Но вот уехать из гостеприимной Московии было уже сложнее — необходимо было дозволение великого князя. А Москва очень ценила иностранных специалистов и «любила их за искусство».

Селиться итальянцам разрешали в особо построенных фряжских слободах, а купцы — гости — останавливались в гостиных дворах. За соблюдением этого правила строго надзирала городская администрация.

Вполне вероятно, что деревни на местах этих населенных пунктов были подарены принявшим православие фрягам. Русское законодательство в те времена запрещало иноземцам приобретать землю. Однако принятие православия открывало для «иноспецов» практически все двери.

В XVII веке итальянские республики перестали играть ведущую роль в европейской политике и техническом развитии. Первые места стали занимать большие державы и немецкие государства. Итальянцы и в будущем продолжали приезжать в Россию, но уже во времена Петра и Екатерины.

Скромное обаяние немецкой слободы

Немцами в России называли германские народы — швейцарцев, голландцев, англичан, собственно, немцев, австрийцев, саксонцев, пруссаков и всех остальных. Отдельные этнонимы были у скандинавов — свеи и варяги. Впрочем, в XIX веке немцами стали все иностранцы. 

Немцем называют у нас всякого, кто только из чужой земли, хоть будь он француз, или цесарец, или швед — все немец.

Николай Гоголь
«Вечера на хуторе близ Диканьки», 1832 год

В Русском царстве эпохи Романовых и потом, в Российской Империи, немцы были самой многочисленной диаспорой. Среди них были купцы, мастера и солдаты. На старом Немецком кладбище возле Таганских ворот можно найти могилы еще XVI века. На надгробных камнях попадаются надписи не только на немецком, но и на голландском, английском, латыни.

Еще в XVI веке в Москве служили порядка 1,5 тыс. немецких пехотинцев, живших в Замоскворечье. Два Спасоналивковских переулка, по легенде, называются так из-за немецкого винного двора, где торговали спиртным. Иноземцам дозволено было в Москве пить алкоголь круглый год (православным же русским горячительные напитки разрешались лишь в определенные дни, по церковному календарю). 

В официальных бумагах район называли Иноземной, Новоиноземской и Новонемецкой слободой. Именно там юный Петр Алексеевич, будущий Петр Великий, учился пить и курить табак, познакомившись со швейцарцем Францем Лефортом и другими московскими немцами. В Немецкой слободе царевич узнал и полюбил западноевропейские нравы, и нашел первую любовь — немку Анну Монс, которую после измены велел казнить.

До 1922 года улица Бауманская называлась Немецкой, а в районе между улицей Радио и Новокирочным переулком была лютеранская кирха — церковь Святого Михаила. Стоит отметить, что с момента возникновения Немецкая слобода несколько раз выгорала и отстраивалась заново.

Недалеко от жилых кварталов немцев возник Немецкий рынок. Торжище было окружено множеством переулков, забитых трактирами и лавками часовщиков, постоялыми дворами и аптеками. На рынке торговали колбасами и овощами, молоком в фарфоровых бутылках, спаржей.

К началу XIX века в империи жило почти 2 млн немцев (из 40 млн населения). В Москве в 1897 году после первой переписи населения насчитали 18 тыс. немцев обоих полов — порядка 1,7% москвичей. Жили московские немцы в основном в Мясницкой и Яузской частях города.

В Москве жили и работали немецкие ученые и пасторы, купцы и архитекторы, музыканты и врачи. Благодаря немецкому землячеству в России возник спорт — именно немцы создали первое гимнастическое общество, с которого взяли пример русские.

И вечные французы

А все Кузнецкий мост и вечные французы, Оттуда моды к нам, и авторы, и музы: Губители карманов и сердец! Когда избавит нас творец От шляпок их! чепцов! и шпилек! и булавок! И книжных и бисквитных лавок!

Александр Грибоедов
«Горе от ума»

Еще одной крупной диаспорой в дореволюционной Москве была французская. Французы селились в основном возле Чистых прудов (бывших Поганых). Сегодня в районе ЧП до сих пор можно услышать на улицах французскую речь — там по-прежнему продолжают селиться экспаты из Франции, поскольку рядом находится лицей им. Александра Дюма. Здание построил русский архитектор Оскар Францевич Дидио еще в 1898 году. Рядом — католический храм святого Людовика Французского. 

Там открывали свои лавки и магазины французские «мануфактурщики» — продавцы «мануфактуры», то есть тканей и одежды. Ехали в основном из Эльзаса и Лотарингии, ведь многие русские ездили учиться в университет Страсбурга. 

В основном французы бежали от революции и после — от Наполеона. Примечательно, что в 1812 году армия Бонапарта вступила в конфликт с жителями французской слободы, обвиняя их в предательстве. В то же время, губернатор Ростопчин велел сечь кнутом и сослать в Сибирь повара Турне, неосторожно ляпнувшего про Наполеона: «Наш император».

Все москвичи в начале XX века знали и конфеты фабрики «С. Сиу и Ко» — ее открыл московский француз Адольф Сиу. Именно эта фабрика выпустила к 300-летию дома Романовых печенье «Юбилейное», которое продается до сих пор. Фабриканты Сиу в годы Первой мировой «донатили» большие суммы от продажи конфет и бисквитов на нужды Русской Императорской армии. А после революции Ленин национализировал фабрику, и она продолжила существовать под названием «Большевик».

Известным московским парфюмером был Анри Брокар. Он начал свою карьеру с продаж москвичам особо душистого мыла. Добившись признания и финансового успеха, Брокар на фабрике выпустил духи «Букет императрицы», впоследствии известные как «Красная Москва». А парфюмерная фабрика «Новая Заря» до сих пор их выпускает возле Люсиновской улицы.

Как британские гестворкеры в футбол играли

Еще одно иностранное место в Москве — англиканская церковь Святого Андрея в Вознесенском переулке. Готическая башня храма, где служат на английском языке, производит впечатление старой доброй Англии.

Для аристократов они открыли Английский клуб, в здании которого находится сегодня Музей Новейшей Истории России. В клубе проводили время дворяне и великие князья, а с середины XIX века в него стали принимать крупных финансистов и богатых купцов. Женщин в клуб не пускали, кроме как в дни коронации государей.

А английские рабочие — гестворкеры, гастарбайтеры то есть, работавшие на открытых англичанами в конце XIX века фабриках и заводах, — принесли в Москву обычай играть в футбол. Долгое время английская сборная команда была сильнейшей в Москве и на протяжении многих лет обыгрывала русских футболистов. Матчи БКС — Британского клуба спорта — проводились обычно на поле Замоскворецкого клуба спорта, находившегося возле Нескучного сада. 

Поле вместо трибун было окружено глиняным валом, и болельщики, галдящие на игроков, постоянно сталкивали вниз соседей и сами падали с мокрого вала. Неподалеку же, там, где сегодня расположены цеха Электромеханического завода им. Ильича, находилась фабрика Гоппера, где работало большинство английских москвичей.