Сады войны

Первая война между Арменией и Азербайджаном за Карабах закончилась в 1994-м. Армения тогда победила, и это было воспринято всеми сторонами почти как чудо: по цифрам Азербайджан имел полное превосходство – больше оружия, больше солдат, больше денег. Тогда армяне взяли не только Карабах, но и прилегающие районы с преимущественно азербайджанским населением (вскоре бежавшим). 

26 лет спустя ситуация развивалась зеркально: за полтора месяца азербайджанские войска нанесли армянским тяжелое поражение, и только соглашение о прекращении огня и ввод российских миротворцев спасли непризнанную Нагорно-Карабахскую Республику от полного коллапса. Армяне сохранили за собой только столицу Карабаха, Степанакерт, и единственную дорогу, соединяющую остатки НКР с «большой землей». Почему у двух похожих войн такой разный результат? Случайность ли это – или есть объективные причины? 

Строительство армии: победа после поражения, поражение после победы

Успех армян в 1994 году не был случайностью – скорее они выиграли первую войну благодаря сочетанию сразу нескольких благоприятных обстоятельств. С военной точки зрения Армения была объективно слабее: во-первых, имела в разы меньше населения. Во-вторых, во время раздела военных баз Советской Армии и прочих силовых структур СССР Азербайджан получил заметно больше снаряжения и оружия. Однако у армянской стороны было одно важное преимущество: престиж военной службы среди армян был выше. В СССР они чаще азербайджанцев выбирали военную карьеру и чаще попадали в боевые подразделения. 

Был и еще один момент: мораль. Азербайджанцам чрезвычайно осложняли войну внутриполитические дрязги и интриги, отвлекающие силы с фронта. Весной 1992-го, буквально за неделю боев за Шуши и Лачинский коридор, ключевую для Карабаха трассу, на азербайджанской стороне расформировывали боевые части – причем случались и бунты, и массовое дезертирство. 

Но эта война закончилась. Ветераны Советской Армии и первого карабахского конфликта успели состариться.  Доставшееся от СССР оружие закончилось или устарело. Армения и Азербайджан начали строить собственные вооруженные силы. Ни армяне, ни азербайджанцы с тех пор не участвовали в крупных конфликтах. Вооруженные формирования НКР стали армией мирного времени, и получить боевой опыт им было негде, если не считать коротких стычек. Преимущество армянской стороны в обстрелянных кадрах сошло на нет. 

Что касается морали и политики, то с начала 1990-х годов Гейдар, а затем Ильхам Алиевы полностью сосредоточили власть над Азербайджаном в своих руках, и к 2020 году Алиев-младший мог не опасаться, что ему, например, придется прямо в ходе кампании расформировывать нелояльные подразделения. 

При этом Азербайджан располагал неочевидным «преимуществом битого». В Баку уж точно не испытывали комплекса победителя. Там, в отличие от Еревана, не сформировалась пропагандистская легенда о народе воинов, который всегда побьет народ торговцев. Азербайджанцы никогда не скрывали, что при первой же возможности попытаются вернуть Карабах любым путем, и активно готовились к войне. 

Тем более что в 2000-е пошли вверх цены на нефть – а вместе с ними начал расти и оборонный бюджет Азербайджана. Если в 1990-х вложения азербайджанцев и армян в свою армию были сопоставимы, то дальше Азербайджан начал стремительно уходить вперед. Разница в процентах от ВВП была небольшой, но по абсолютным показателям уже в середине 2000-х стала многократной. Армения (и тем более НКР) оказалась в другой весовой категории. 

Военный бюджет – это не возможность содержать большую армию, но и учения (в частности, ключевую роль с азербайджанской стороны сыграла хорошо подготовленная легкая пехота, обученная бою в горах), и строительство укреплений (которым армяне пренебрегали), и возможность покупать инструменты, которых у противника нет в принципе, – например, ударные БПЛА. 

Например, в 2018 году отставной генерал Манвел Григорян (кстати, ветеран войны в Карабахе) попался на разворовывании военного имущества, включая частные пожертвования в пользу армянских вооруженных сил – продовольствие и медикаменты. Трудно судить, насколько такие явления развиты в азербайджанской армии, но пока толстый похудеет, худой умрет с голоду – армянам такие эпизоды обходились дороже. 

Даже добросовестные решения армянской стороны часто были неоптимальными: так, покупка заведомо устаревших зенитно-ракетных комплексов «Оса» не усилила радикально ПВО Армении и Карабаха, но поглотила бюджеты – с началом конфликта оказалось, что в армянских боевых частях проблемы даже с пехотной экипировкой, а серьезные укрепления есть только на линии соприкосновения.

Еще один ключевой фактор – политическая воля. Армения и НКР не использовали полностью даже те возможности, которые у них были: так, современные истребители российского производства Су-30СМ в итоге всю войну простояли на аэродромах. Знаменитые ракетные комплексы «Искандер», тоже купленные у России, тоже не стали использовать. В Карабахе армянам не хватало даже пехоты – хотя в Армении и объявили мобилизацию, бросать все силы в НКР Ереван не спешил. Объяснить такую пассивность сложно. Да, применение «Сухих» или «Искандеров» вызвало бы дипломатические осложнения. Но отказ их применять вызвал поражение в войне.

Пашинян, Турция и Россия: большая политика маленькой страны

Как ни странно, с приходом к власти в Армении Никола Пашиняна поначалу связывали надежду на мирное разрешение конфликта – причем в первую очередь такие надежды питали именно в Баку. Пашинян, в отличие от своих предшественников, не был связан с Карабахом лично. Роберт Кочарян, президент Армении с 1998 по 2008 год, родился в Степанкерте и до избрания занимал пост президента Карабаха. К «карабахскому клану» принадлежал и сменивший его Серж Саргсян. Многие считали, что пришедший к власти на волне «бархатной революции» Пашинян будет проводить другую политику.

Очевидно, он понимал, что в случае войны Армении придется тяжело. Но как национал популист он имел не так много пространства для маневра. Любые уступки Азербайджану – например, по вопросу возвращения районов, когда-то населенных азербайджанцами, – поставили бы на его политической карьере крест. Поэтому в карабахских вопросах либерал Пашинян парадоксальным образом был вынужден быть радикальнее любого националиста – ни Кочаряну, ни Саргсяну не требовалось доказывать своим избирателям, что они за сохранение Карабаха. 

Анкара оказывала Азербайджану и моральную, и политическую, и военно-техническую поддержку, и вполне очевидно, что как ударные БПЛА, так и сирийские боевики появились на азербайджанской стороне именно с подачи Турции. Сама по себе эта помощь не могла выиграть для Баку войну, но была ощутимой. 

Что касается России, то надежды на ее прямое участие в конфликте на стороне армян изначально были утопией. Москва очень долго и последовательно выходила на позицию медиатора, мирящего стороны без непосредственного участия в боях, и разрушать этот выгодный статус ради армян никто не стал бы. Экономические и дипломатические связи у России есть с обеими странами – Москва не бросила Ереван совсем уж на произвол судьбы, но и разрывать отношения с Азербайджаном, оставляя Эрдогана единственным партнером Алиева, тоже не стала. Здесь есть важная юридическая тонкость: РФ связана с Арменией в рамках Организации Договора о коллективной безопасности, но ОДКБ касается угрозы целостности самой Армении, а не Карабаха. 

Армения и Азербайджан официально не находились и не находятся в формальном состоянии войны, и с точки зрения международного права все боевые действия ведутся в пределах территории Азербайджана. Выступать в подобной ситуации в роли спасителя-альтруиста было не только политически неправильно, но и юридически невозможно. 

С точки зрения дипломатии Армения была не менее уязвима, чем с чисто военной. Пашинян, разумеется, показал себя не с лучшей стороны, и многие армяне готовы линчевать его за капитуляцию, но сложившийся дипломатический расклад создал не он, и вряд ли он мог исправить положение за два года. В 2018-м он оседлал волну. Теперь он обреченно наблюдал, как эта волна несет его на скалы.

Что происходило на поле боя: хладное железо властвует над всем

В первые дни успехи Азербайджана выглядели достаточно скромными. Видеоролики с ударными БПЛА смотрелись эффектно, но тотального избиения не случилось. Азербайджанская пропаганда то и дело сообщала о захвате населенных пунктов, за которые еще шли бои, что создавало впечатление дутых побед. Однако в этот период азербайджанцы, судя по всему, просто прощупывали армянскую оборону. Несколько дней спустя они нашли слабое место – участок на юге Карабаха вдоль границы с Ираном. Там и случился прорыв, который армяне уже не смогли заткнуть. 

Прорвав фронт, азербайджанцы обнаружили, что оборона армян за линией соприкосновения очень слаба. К активному применению азербайджанцами разведывательных и ударных БПЛА армяне оказались не готовы. Техника стояла открыто и не была замаскирована. Вторая линия укреплений если и существовала, то не там, где наступал противник. На фото и видео с мест событий регулярно обнаруживались открытые всем ветрам, стоящие буквально в чистом поле армянские танки и артбатареи – при таком пренебрежении маскировкой и обустройством позиций азербайджанцам, очень быстро захватившим господство в воздухе, не обязательно было даже иметь современные беспилотники. 

Нельзя сказать, что армяне действовали пассивно. Попытки срезать азербайджанский прорыв вдоль границы с Ираном ударами во фланг были предприняты. Контрудар полностью провалился. О подробностях судить трудно, но, судя по всему, свою роль опять сыграли пренебрежение маскировкой и слабость разведки. В сочетании с превосходством азербайджанских войск в огневой мощи это был приговор. По косвенным признакам можно предположить, что в какой-то момент участники этого контрудара побежали – часть техники, включая танки, азербайджанцы захватили в исправном виде. 

К середине октября, после провала контрударов, армяне понесли такие потери в людях и технике, что им оставалось только отступать, пытаясь закрепиться на промежуточных позициях. Шанс на это был – на севере Карабаха начинается лесистая горная местность, удобная для обороны. Но здесь азербайджанцам пригодилась специально подготовленная легкая пехота – обученная воевать в горах и действовать автономно. Армянам же к этому моменту уже не хватало людей, чтобы просто удерживать фронт. Они защищались отчаянно и периодически добивались серьезных тактических успехов, но в общей картине эти подвиги солдат на передовой уже ничего не меняли. 

После того как азербайджанцы вышли к дороге, ведущей из Степанакерта на юго-запад, в Армению, и получили возможность ее обстреливать, армяне уже не могли рассчитывать на победу. Трудно сказать, почему Алиев вообще согласился на прекращение огня в этот момент. Видимо, здесь все-таки сыграло свою роль давление России. Если это так, то помощь пришла как нельзя вовремя – армянские отряды в Карабахе находились на пороге тотальной катастрофы. Можно уважать боевой дух этих людей даже в безнадежной ситуации, но падение Степанакерта, окружение армянских частей и полная зачистка Карабаха были делом ближайших дней.

Выводы, последствия и итоги

Война в Карабахе 2020 года – это, как сейчас принято говорить, «открытка многим». Ничего неожиданного: богатая и более населенная страна с хорошо обученной армией, которую целенаправленно готовил к конфликту устойчивый режим, имеющий к тому же активных союзников, победила более слабого соперника, занятого бархатными революциями, коррупцией, выборами, популизмом, воспоминаниями о прошлых победах – чем угодно, но только не подготовкой к неизбежной войне.