Соседей не выбирают

Сегодня коммуналки у многих ассоциируются с советским прошлым, однако их идея зародилась еще до революции. Началось все с доходных домов, где снимали комнаты горожане, которые не могли позволить себе полноценное жилье. Вспомним студента Раскольникова, ютившегося в комнатушке под крышей.

Все изменилось после революции. Если раньше работать, учиться и искать лучшей жизни ехали в Петербург, теперь новым пунктом назначения стала Москва. И уже тогда она очень быстро стала «нерезиновой». Жилья катастрофически не хватало, многим вновь прибывшим приходилось жить в совершенно неприспособленных для этого помещениях: от просто неотапливаемых домов до пустующих помещений внутри Кремля.

Ради решения этой проблемы родилась идея «уплотнения». В 1918 году право частной собственности официально упразднили декретом президиума ВЦИК и установили норму заселения: одна комната на человека. Слишком большие помещения начали делить, а в квартиры к тем, у кого были «излишки жилплощади», подселяли соседей. 

Архитекторы нового мира

Такая, казалось бы, непривычная и катастрофическая ситуация подарила новые пути для развития и творчества целой группе архитекторов молодой советской страны. Решая задачу создания бюджетного массового жилья, они начали строить дома для людей будущего.

По их задумкам, бытовая рутина должна была остаться в прошлом, чтобы человек трудился на благо своей страны, получая от государства все необходимое для комфортной жизни. Так, в домах будущего не было кухни, потому что для граждан работали столовые и фабрики-кухни. Не было гостиных, вместо которых для жильцов создавали специальные общие рекреации на этажах. В результате оставались небольшие комнаты с местом для сна, столом для работы и эргономичным санузлом-душем.

Одним из первых примеров такого жилья стал Дом для работников Народного комиссариата финансов на Новинском бульваре, более знакомый как Дом Наркомфина, где вместо квартир были ячейки. Однако его архитектор — Моисей Гинзбург — считал свой проект министерского дома скорее переходным, лишь готовящим граждан к обобществленному быту и новому укладу жизни.

К примеру, в квартирах там были индивидуальные душевые, а экономии пространства автор добивался за счет необычных решений в планировке, например, двухуровневых квартир. По проекту в доме планировалось построить солярий на крыше, спортзал, гараж, прачечную, кухню и две столовые. Одна из них была задумана как летняя, на открытом воздухе. Тогда не все эти планы удалось реализовать. Дом был реконструирован в 2015 году и сейчас предлагает покупателям двухуровневые квартиры премиум-класса.

Настоящим социальным экспериментом, воплощением идей о жизни людей будущего можно назвать Дом-коммуну на улице Орджоникидзе. Он был построен в 1929–1930 годах по проекту архитектора Ивана Николаева как общежитие для студентов Текстильного института и задумывался исходя из того, что жизнь человека будет превращена в некий конвейер, где ему не придется тратить ни минуты времени на организацию быта.

Личное пространство здесь тоже было минимизировано. К нему можно было отнести, пожалуй, только спальные кабины на два человека по 2 с небольшим квадратных метра за стеклянными перегородками. Быт жильца был распланирован буквально по шагам. После пробуждения в строго определенное время он отправлялся в санитарный корпус в душевую и на зарядку, потом в общественный корпус — в столовую, а после — на занятия.

Сегодня в этом здании все так же живут студенты, хоть комнаты и расширены, а почти все помещения модернизированы. Это общежитие несколько раз получало награды как лучшее в Москве.

Первые коммуналки и их жильцы

Если вспомнить об уплотнении и расселении больших квартир, можно сделать вывод о том, что коммуналки начали появляться в центре Москвы, за стенами исторических фасадов.

Один из примеров таких домов — дом № 10 на Большой Садовой улице, ставший прообразом дома 302-бис из романа Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита». В нем, как раз в коммунальной квартире, жила семья писателя после переезда в Москву. С ними соседствовали еще 16 человек. Буквально через стенку от семьи Булгаковых жили пьяницы и неблагополучные семьи. Становясь невольным свидетелем их скандалов и драк, Михаил Афанасьевич несколько раз даже вызывал милицию, но в результате чуть не был оштрафован сам за ложный вызов, потому что участники скандала запирались на ключ и отказывались впускать правоохранителей. «Гнусная комната гнусного дома», — писал Булгаков об этом жилье в своих дневниках.

По соседству с Булгаковыми, в том же доме № 10 жил художник Георгий Якулов, который пытался через суд отстоять свою мастерскую и доказать, что она не является жилым помещением, а значит, заселять туда жильцов нельзя. В такой же ситуации находились и другие известные московские художники — Петр Кончаловский и живописец Николай фон Бооль, по совместительству бывший управляющий Московской конторой императорских театров.

Говоря о теме «уплотнения», мы уже вспоминали профессора Преображенского. Его прототипу, известному врачу Николаю Михайловичу Покровскому, жившему на Пречистенке, в отличие от книжного профессора свою жилплощадь не помогла спасти «окончательная, фактическая, настоящая бумажка-броня». К доктору подселили жильцов, несмотря на документы, доказывающие, что Николай Покровский работает на дому и не может жить и принимать пациентов всего в одной комнате, полагавшейся ему по нормативу.

От утопии к современности

Первые подробные детские воспоминания связаны у нее именно с такой квартирой на Скаковой улице, в здании, где сегодня находится театр классического балета. Запах свежевыстиранного хрустящего белья, которое соседи сушили на чердаке, чайный гриб в банке, вид на Ленинградский проспект из высокого окна, ужины за общим столом и слышный на всю округу гудок, по которому родители утром уходили на работу, на авиационный завод, а вечером — возвращались домой.

Семья из шести человек жила в комнате площадью 9 квадратных метров с небольшим чуланом, а иногда в гости приезжали родственники. Дверь в квартиру запирали только на ночь. Маленькая Таня ходила в гости к соседям — бывшему наезднику с Центрального Московского ипподрома дяде Ване и его сестре бабе Нюре. Если у родителей не было времени, они забирали ее из детсада.

В третьей комнате коммуналки жила со своей семьей пожилая женщина. Позже Татьяна Константиновна узнала от своих родителей, что отец этой ее соседки до революции был владельцем всего четырехэтажного дома. Когда Таня пошла в школу, от этих соседей она получила подарок — капроновые ленты, из которых получились пышные белые банты.

Семья несколько раз переезжала из коммуналки в коммуналку. Разительно отличались отношения с соседями в последней квартире, из которой они перебрались в отдельное жилье. Семье из пяти человек досталась комната в 20 квадратных метров, что, возможно, стало предметом зависти. Скандалов не было, но соседи практически не общались. Даже дети, учившиеся в одной школе и каждый день возвращавшиеся домой в одну и ту же квартиру, не дружили.

Переезд в отдельную квартиру, которую семья получила от завода, был настоящим событием. «Я живу в ином мире. Это было счастье», — описывает свои впечатления Татьяна Константиновна.

Несмотря на то, что новый дом казался сказкой и произвел сильные впечатления, «квартирный вопрос» не казался таким уж острым. «Другая атмосфера жизни. Жизнь в квартире, меня не волновала абсолютно».

Взрослые работали, дети были погружены в учебу, игры, занятия в творческих кружках и спортивных секциях, позже начались походы в кино и театры, на демонстрации на Ленинградском проспекте.

Нас любили и мы любили. Поэтому нас не коснулся ни голод, ни какие-то потрясения жизненные абсолютно. Мы были счастливы.

«Соседи — не самое страшное, что может быть в коммуналке», — говорит Людмила.

Ремонта в квартире, словно взятой с экрана советского фильма, не было лет 40. Из комнат доцента МЭИ вывезли больше 400 кг макулатуры, в них сделали косметический ремонт, вставили новые пластиковые окна, заменили проводку и поставили новый счетчик (платежки за свет приходят не общие, а отдельные каждой семье), а в общей ванной комнате залили свежей эмалью советскую чугунную ванну, в коридоре поклеили свежие обои, но только на своей половине — соседи были не готовы участвовать в ремонте общего пространства.

Соседями Людмилы оказалась молодая супружеская пара с семимесячным  ребенком и кошкой. С ними легко удалось договориться и по поводу шумного ремонта, на время которого они уезжали к родственникам или на дачу, и насчет музыкальных занятий детей. Благо шумоизоляция в добротном кирпичном доме отличная. Встреча питомцев двух семей прошла мирно. Соседи даже спросили, можно ли брать с собой на прогулку с ребенком бишона-фризе Людмилы, чтобы он не скучал днем в одиночестве, скуля под дверью в ожидании хозяев.

Но все же, как отмечает Людмила, всегда нужно помнить, что ты в квартире не один, и периодически напоминать об этом детям, чтобы те не слишком шумели в вечернее время и соблюдали график посещения ванной, в которой больше нельзя нежиться сколько захочется.

Людмила говорит, что проводит дома в лучшем случае часа 2–3, и все это время — в своих комнатах. На кухне разве что готовят и ужинают, поэтому тот факт, что часть квартиры приходится делить с соседями, становится не столь уж и важным.

Сюда заселяли девушек, учившихся в техникуме на швей и работниц швейной фабрики. Со временем они обзаводились мужьями и детьми. Общежитие стало семейным, и его передали в собственность городу, а квартирам присвоили статус коммунальных.

Их расположение может представить себе любой бывший студент. Длинный коридор с рядом дверей в комнаты, на весь этаж одна кухня, два туалета и один душ, которым жильцы пользуются в порядке очереди. В местах общего пользования установлено дежурство: кто и когда делает уборку.

Ксения рассказывает, что с соседями ей повезло. Между жильцами не бывает скандалов, всегда можно попросить о помощи. «Те, кто хорошо общаются, приглашают друг друга в гости на чай, или просто заходят поболтать. Раньше жила женщина на этаже, которая каждое воскресенье пекла блины на четырех сковородках и потом угощала соседей. Сейчас она переехала».

По ее словам, многие соседи стараются уехать: берут ипотеку, получают субсидию на жилье. Сама Ксения рассказывает, что у нее с жизнью в коммуналке связаны детство, юность, самые хорошие периоды в жизни, поэтому она готова мириться с некоторыми неудобствами, несмотря на то, что жить в отдельной квартире комфортнее.