«Татьяна» всех равняет

Как возник Татьянин день

В 1755 году, 12-го января по старому стилю, и 23-го — по новому, императрица Елизавета Петровна одобрила прошение своего фаворита, мецената Ивана Шувалова об открытии Императорского Московского университета — первого в России «на европейский манер». Еще в те времена поговаривали, что Шувалов выбрал дату неслучайно: поскольку у его матери Татьяны в тот день были именины, он решил, что учредить русский университет будет лучшим подарком.

Спустя время, уже при Екатерине II, был построен корпус Московского университета на Моховой улице. Кроме учебных аудиторий и кабинетов, в нем была открыта домовая церковь святой мученицы Татианы, объявленной также покровительницей русского студенчества. Каждый год в день памяти св. Татианы студенты и преподаватели собирались на молебен в церкви. После богослужения — вручали заслужившим дипломы, академические награды и устраивали обед.

Студенты тогда делились на своекоштных и казнокоштных — переводя на язык наших дней, «платников» и «бюджетников». За образование бюджетников платил университет. Такими студентами, как правило, были люди из провинции, не имевшие достаточных средств для жизни в Москве. Среди «платников» было много дворян, а среди «бюджетников» — выходцев из остальных сословий. 

Московские студенты всегда любили развлечься и покутить. Одним из популярных мест была Ордынка — там часто пели песни ночи напролет. Выпускник Московского университета, юрист Илья Федорович Тимковский вспоминал: «Последние две зимы перед нашествием французов были в Москве, как известно, особенно веселы. Балы, вечера, званые обеды, гулянья и спектакли сменялись без передышки». 

Но почему день святой Татианы отмечали 23 января по новому стилю, а сегодня Татьянин день празднуют 25-го числа? Здесь есть некоторая путаница. Во-первых, императорский указ Елизаветы Петровны об учреждении университета был обнародован Сенатом и вступил в силу только 25-го числа. А во-вторых, чтобы перевести даты с юлианского на григорианский календарь, нужно нечто большее, чем просто добавить к «старой» дате 13 дней. Их число зависит от конкретного века, и чем глубже в глубину истории, тем меньше дней нужно прибавлять для переноса. В общем, вся хронология из-за упрощения летит в тартарары, все путалось тогда, а сейчас — и того пуще.

Поначалу только студенты Московского университета отмечали Татьянин день, но со второй половины XIX века к ним присоединялись учащиеся и других высших учебных заведений.

Кутерьма в «Эрмитаже»

Каждый год Татьянин день отмечали сначала молебном в домовой церкви университета. Присутствовали на службе и студенты, и профессора, и деканы факультетов, и ректор. 

После в большом зале все занимали заранее расставленные стулья. Приезжал московский генерал-губернатор. Выслушав речь — с нетерпением — и получив награды за усердно-отличную учебу, все присутствующие затягивали главный студенческий гимн — «Гаудеамус». 

Корреспондент газеты «Голос Москвы» описал характерную церемонию в 1910 году следующим образом: «Актовый зал набит битком. Тут и шитые камергерские мундиры, и косоворотки, и красные ленты через плечо, и красные рубашки, выглядывающие из-под засаленных тужурок, и девушки в простеньких нарядах».

В 1903 году в книге П. Иванова «Студенты в Москве», описывающей быт, нравы и типы школяров тех лет, отдельное внимание уделялось пению «Гаудеамуса». После же, как отмечает автор, начиналась вакханалия.

Дело переносится в трактиры, в пивные, в рестораны средней руки… Теперь все сводится к одному: подготовить почву для праздника своевольного духа. Нет денег, чтобы опьянить себя благородным шампанским. Пьяная водка и мутное пиво — два напитка Татьянина дня.

Естественно, отмечали Татьянин день не только студенты и профессора, но и выпускники университетов — многие из которых уже стали уважаемыми врачами, юристами, чиновниками и учеными. Они собирались в известных московских ресторанах — самым популярным из них был «Эрмитаж» Люсьена Оливье на Неглинной улице.

К девяти часам вечера студенческое чудище покидало «Эрмитаж» и пьяно неслось по Москве. Столичные рестораны «Яръ» и «Стрельна» закрывались от обычной публики на «спецобслуживание» — водку и пиво там разливали студентам из бочек.

В конце XIX – начале XX века Татьянин день праздновался примерно по одному сценарию. Антон Павлович Чехов в 1885 году сочинил о Татьянином дне фельетон:

В этом году выпили все, кроме Москвы-реки, и то благодаря тому, что замерзла... Было так весело, что один студент от избытка чувств выкупался в резервуаре, где плавают стерляди.

Конечно, были и недовольные разгулом. Лев Николаевич Толстой, к примеру, в 1889 году в канун Татьяниного дня журил студенчество за пьянство в статье «Праздник просвещения». Празднование писатель называет «безобразнейшей оргией, в которой спаиваются юноши стариками». При этом, возмущается писатель, «гадко и стыдно» то, что это никому не мешает «говорить о нравственности высокой», похмелившись на следующий день. 

Конец «Татьяны»

После революции 1905 года и уличных боев в Москве традиция посещать ресторан «Эрмитаж» постепенно сошла на нет. Праздник с каждым годом становился все тише. В 1910-м Московская городская Дума даже предлагала студентам вместо распития спиртного посетить антиалкогольный музей у Никитских ворот. Неизвестно, многие ли откликнулись на предложение.

Исследователи повседневности Москвы начала XX века Андрей Кокорев и Владимир Руга при этом в своей книге «Москва повседневная» отмечают, что в Татьянин день «полиция была более чем снисходительна к не вязавшим лыка студентам». Если же перебравших школяров приходилось задерживать, то городовые должны были по приказу обер-полицмейстера сперва поздравить студентов с праздником, а уже после — тащить в околоток. Бывало и обратное — если кто из полиции делал загулявшей толпе «академистов» замечание, его начинали качать, подбрасывая в воздух.

Отмечали перемену в нравах студенчества и газеты. В «Новом времени» в 1912 году писали:

Исторический для русского просвещения вообще и для Москвы в особенности Татьянин день прошел сегодня чрезвычайно тихо и бледно. С каждым годом обычай праздновать Татьянин день все более вырождается и отходит в область предания <...> В последние годы это выродилось в небольшие собрания отдельных кружков, теперь же и это прекратилось.

Менялись и песни — на смену гимну «Гаудеамус» приходили разные расхожие шлягеры. В 1913 году в одной из заметок газеты «Раннее Утро» говорилось: «Вчера справили именины старой студенческой подруги Татьяны… Но — увы! — с каждым годом академические традиции все более выветриваются… И больше, чем Gaudeamus, вчера звучала пошлая кабацкая песенка «Макарони, ах, Макарони!»

При этом Татьянин день продолжали отмечать в кабаре «Летучая мышь» — там собирались актеры, профессора, адвокаты и прочие бывшие студенты. Популярным местом сбора выпускников стал ресторан «Прага», целиком были заняты залы знаменитого ресторана «У Мартьяныча» — одного из первых прототипов столичных фудкортов в подвале ГУМа.

В «Стрельне» же была «обычная для нее картина — мокрый, залитый пивом пол». Ревел хор студентов, в бассейн ресторана окунали первокурсников. Кто-то спал «в костюме Адама» на кухне, пока сушилось белье. Атмосфера праздника русской академии и интеллигенции была «демократичной».

Мелькают в шумной толпе, снующей между пальмами, знакомые лица — популярные адвокаты, журналисты, артисты. «Татьяна» всех равняет, всех сближает. И звучит в душной атмосфере нестройный, но подхваченный во всех концах Gaudeamus.

В ресторане «Эрмитаж» уже почти ничто не напоминало о былом шуме «Татьяны». В 1913 году журналист «Раннего Утра» писал:

Солидная публика — завсегдатаи ресторана — не знают Татьяны и не справляют ее… Лишь за одним столом сидело несколько видных коммерсантов, питомцев московского университета, которые за бокалом вина вспоминали юношеские студенческие годы. Студенческая песня, вполголоса затянутая одним из них, вызвала всеобщее недоумение и оборвалась после двух-трех тактов.

В 1915 году, во время Первой мировой войны, Татьянин день отмечали совсем тихо. Впрочем, воевавшие на фронтах выпускники университетов — офицеры — соблюдали традицию. «На сегодня черт с войной и военными. Vivat academia», — записал в дневнике ботаник Николай Вавилов в том же 1915-м.

В 1917-м Татьянин день еще отмечали традиционно. Историк Михаил Богословский записал в дневнике, что для преподавателей университета ничего не поменялось: «Четверг. Празднование Татьянина дня. Облекшись <...> в мундир и все регалии, весьма, впрочем, немногочисленные, я по обычаю отправился в церковь. Профессоров в нынешнем году за богослужением было почему‑то гораздо меньше, но церковь была полна народа».

После выступлений в университете был вечерний обед в «Праге». «Обед <...> с обычными тостами, все как и раньше, за исключением качества обеда и цены: первое было много хуже, вторая намного выше», — писал Богословский. 

В 1921 году Татьянин день еще оставался студенческим праздником, но без обширных гуляний. И в 1922 году кое-где — тоже. Потом же — кто умер, кто забыл, кого убили, кто уехал. И на долгие годы праздник студентов был забыт.

*При создании материала автор обращался к проектам «Газетные старости» и «Прожито».