Смерть во сне: сентябрьские теракты 1999 года

Теракт в Буйнакске

Теракт на улице Гурьянова

Теракт на Каширском шоссе

Теракт в Волгодонске

Хотя на тот момент терроризм прочно ассоциировался у россиян с Чечней, где захватили власть боевики-исламисты, эту серию терактов совершили не чеченские подрывники. Россия столкнулась с более широким движением.

Исламисты из других стран начали проникать в Чечню еще на излете первой войны, в конце 1995 года. Одним из таких новоприбывших стал Хаттаб (внесен в перечень террористов и экстремистов Росфинмониторинга, настоящее имя Самер Салех ас-Сувейлем) — уроженец Саудовской Аравии. В отличие от обычных бандитов, новоприбывшие имели широкий взгляд на вещи и рассматривали Чечню как плацдарм для глобальной священной войны, которая должна распространиться как минимум на весь Кавказ. Хаттаб организовал в чеченском Сержень-Юрте учебный лагерь для подготовки боевиков. Среди «курсантов» оказались люди из так называемого Карачаевского джамаата.

Это была группа единомышленников, сложившаяся, как легко догадаться, в Карачаево-Черкессии. Эти люди организовали сообщество в Карачаевске, которое занималось сначала богословием, а затем решило перейти к радикальным действиям. Летом 1999 года боевики отправились в Москву и Волгодонск.

Группу в Москве возглавлял Ачемез Гочияев (внесен в перечень террористов и экстремистов Росфинмониторинга). Это был молодой человек, 29 лет, к тому моменту успевший заняться бизнесом, прогореть и увлечься радикальными идеями. В феврале 1999 года в Карачаевске произошла перестрелка между милицией и боевиками. По ее следам арестовали три десятка человек, в том числе Гочияева, однако на него ничего не было и в мае он вышел из СИЗО.

Оттуда Гочияев вместе с товарищами и поехал в Москву. С собой они везли полный грузовик взрывчатки. Бомбы кустарным способом изготовили на старом заводе минеральных удобрений в Чечне. Взрывчатку расфасовали по мешкам для сахара, под видом которого и провезли в Москву. Там Гочияев зарегистрировал ООО по фальшивым документам и снял несколько подвалов якобы для занятий бизнесом. Утряся организационные вопросы, он развез по четырем точкам взрывчатку.

Вообще, собирались подорвать еще два дома — в Капотне и на Борисовских прудах. Однако после первого взрыва водитель, которого боевики использовали втемную, сообщил, по каким еще адресам ездил, а риелторы, помогавшие подбирать помещения, опознали террориста по фотороботу и сообщили в ФСБ.

Многие рассказывали, что по-настоящему страшно стало уже после теракта. Сотрудники МЧС оказывались на местах трагедий первыми. Они были хорошо оснащены и работали самоотверженно, но чаще им удавалось доставать трупы, чем живых. Однако бороться имело смысл за каждую жизнь. Некоторых удалось вытащить из заблокированных взрывом лифтов. С высоких этажей людей снимали при помощи веревок. К местам взрывов съезжались родственники, почти все — в шоковом состоянии.

В сентябре в Москве был момент паники. Кто-то отправлял родных в другие города или за город. Некоторые вообще предпочитали жить в палатках, лишь бы не в многоквартирных домах. Очень многие запасались консервами.

Более продуктивно выглядела организация дежурств в собственных домах. Жители сами составляли графики ночных дозоров и вели обходы домов. Беда заставила многих москвичей познакомиться с собственными соседями. Люди назначали старших по подъезду, и те организовывали патрулирование.

Часто у часовых были добровольные напарники — люди просто не могли спать. Кто-то приносил термосы с чаем, кто-то ходил дозором вместе с соседями.

Отдельным предметом внимания стали, разумеется, подвалы. Милиционеры вместе с жителями досматривали помещения. Заодно досмотру подвергались все подозрительные машины.

Террористов найти таким образом не получилось: из Москвы боевики уже бежали. Однако прочесывание привело к не ожидавшемуся никем росту раскрываемости обычных преступлений. Поскольку досматривали все подряд, от жилых домов до рыночных ларьков и личных автомобилей, милиционеры постоянно натыкались на оружие, наркотики и прочий запрещенный товар, принадлежавший обычному криминалитету.

Вскоре на месте дома 19 по Гурьянова установили мемориал. Сам дом снесли как не подлежащий восстановлению. В 2003 году в память о трагедии открыт храм; он стоит там и теперь.

На месте дома 6к3 по Каширскому шоссе в наши дни стоит сквер с памятной доской и скромным памятником. Мемориалы есть и в Буйнакске и Волгодонске.

Единственным домом, который восстановили после взрыва, стала многоэтажка в Волгодонске. Правда, она была перестроена и сменила формальный адрес.

Для правоохранительных органов все только начиналось. Установить предстояло всю цепочку, от исполнителей до авторов задумки. Затем их еще предстояло поймать. Боевики, разумеется, не сдавались в руки правосудия сами и планировали новые нападения.

Карачаевский джамаат был разгромлен во время второй войны в Чечне. Правда, террористы попили много крови — теракты 1999 года были не последними. Некоторых бандитов удалось задержать даже за пределами России — в Грузии, с помощью тамошних спецслужб.

Единственный официально находящийся в розыске боевик — Ачемез Гочияев. Однако совершенно не факт, что он действительно жив: многие бандиты в ходе войны пропали без вести и остались в виде неопознанных, а то и не найденных трупов. Тем более что этот человек часто пользовался поддельными документами. Возможно, тайна последних дней Гочияева так и останется нераскрытой.

1999 год потряс страну. Взрывы в Волгодонске, Москве, Буйнакске; кровавое вторжение террористов в Дагестан. Эти акты чудовищного насилия сделали неизбежной новую контртеррористическую операцию в Чечне и знаменовали ее начало. Боль и ярость августа и сентября открыли новую страницу в истории нашей страны. Увы, это были далеко не последние большие теракты в столице. И вообще в стране.