Егор Лапшов изучает цифровую культуру и коммуникации в университете Милана и каждую неделю рассказывает о главных событиях в мире NFT.
В этот спецвыпуск «Искусства крипты» мы включаем интервью с одними из самых известных российских современных художников за границей — арт-группой AES+F. Они рассказали о том, насколько серьезно изменился мир совриска после появления NFT, и попытались разобраться в причинах изменений.
Топ продаж
NFT-искусство продается на десятках маркетплейсов. Они делятся на открытые и закрытые. На первых работу может выложить любой желающий (это называется термином «заминтить»), на вторых есть арт-кураторы, которые одобряют профили авторов и оценивают художественную ценность работ.
В топе учитываются самые дорогие лоты, которые за последнюю неделю были проданы на каждой из крупнейших по капитализации платформ, где можно купить NFT-искусство.
В списке встречаются как новые работы, так и перепродажи.
За неделю курс эфириума по отношению к доллару менялся в диапазоне от $1850 до $2173.
Над топом
Самой дорогой продажей на этой неделе снова стал CryptoPunk №8870 — часть проекта «Криптопанки». О концепции можно прочитать в одном из предыдущих дайджестов. Произведение перепродали на крупнейшей открытой площадке Opensea за 200 ETH, или $396 790.
Далее в рейтинге — топ-3 сделок недели, кроме «Криптопанков».
1. You are wasting your life. Literally
Автор — XCOPY
Сумма — 125 ETH
Впервые за все выпуски дайджеста самая дорогая работа недели была продана не на открытой площадке Opensea, а на закрытой Superare. Учитывая курс эфириума на момент сделки, картина обошлась покупателю в $239 889. Лондонский художник XCOPY уже попадал в топ продаж 4 недели назад. В этот раз он создал картину, которая, кажется, отражает страхи всех любителей крипто-арта.
- «Вы зря тратите свою жизнь. Буквально» — такое название получило произведение.
- Любимые темы XCOPY — смерть, антиутопия и апатия. Как правило, его работы созданы в формате GIF. Часто их анимация выполнена в стилистике, похожей на рябь старого телевизора, который плохо ловит сигнал.
- Автор говорит, что занимается искусством для удовольствия. Суть заключается в том, чтобы зрители могли насладиться его работами на мобильных экранах.
- Псевдоним XCOPY — отсылка к команде, которую используют для копирования нескольких файлов из одного каталога в другой
2. Autoglyph #199
Автор — Larvalabs
Сумма — 102.5 WETH
Проект Autoglyphs — пример генеративного искусства. Суть в том, что оно буквально генерирует само себя с помощью различных автономных систем. Например, за создание Autoglyphs отвечает нейросеть. В переводе на американскую валюту работа стоила покупателю $202 970.
- Это благотворительный проект — первоначальная цена генерации токена (0,2 ETH, или $375) полностью шла в экологический фонд.
- Главная особенность всех 512 Autoglyphs в том, что они являются on-chain токенами. Другими словами, их размер так мал, что они помещаются на самом NFT, тогда как абсолютное большинство токенов являются сертификатом подлинности.
- Цена токенов, доступных для продажи на вторичном рынке, начинается с 72 ETH и заканчивается 2750 ETH.
- Выбор фонда, очевидно, связан со спорами об экологичности криптовалют.
3. Moscow Pixorama
Автор — eBoy
Сумма — 41.337 ETH
Moscow Pixorama стоила покупателю $77 283. Эта продажа возглавила недельный топ на маркетплейсе Foundation. Пиксораму нарисовал художник под ником eBoy, который живет между Лос-Анджелесом и Берлином.
- Картину можно смело назвать путешествием в Москву будущего. Автору удалось создать полотно с сотнями персонажей и сюжетов, на котором он соединил восьмибитную эстетику и тематику киберпанка.
- По мнению автора, Москву застроят небоскребами, между которых начнут летать машины. Люди будут кататься на медведях и ходить с портретами Путина. Город заселят роботы и инопланетяне, которые начнут перевозить огромные матрешки на грузовиках.
- Автор нарисовал несколько пиксорам, в том числе Нью-Йорка, Лондона, Токио и Осаки. На основе его работ выпускают масштабные пазлы.
Гость
AES+F — арт-группа, существующая с 1987 года. Они успели стать всемирным арт-брендом, представляющим Россию в лучших мировых галереях, например в парижском центре Помпиду или музее Стокгольма.
Их работы дважды показывали в русском павильоне на старейшей выставке современного искусства — Венецианской биеннале.
С недавних пор AES+F представлены в NFT. Они продали уже четыре работы на платформе Superrare по цене от 2 ETH до 7,5 ETH.
Татьяна Арзамасова, Лев Евзович и Евгений Святский — основатели объединения. Они ответили на мои вопросы об NFT, а также поделились своим видением будущего крипто-арта с «Московскими новостями».
Почему мир современного искусства активно ушел в NFT? Временное ли это явление?
ЕС: Раньше была проблема, которая останавливала многих желающих купить цифровое искусство. Не было понятно, как удостовериться в уникальности экземпляра. С приходом NFT впервые возникла убедительная форма легитимации.
Ранее, с точки зрения художественного истеблишмента, крипто-арт не обладал достаточной концептуальностью и содержательностью. После мартовского Christie’s у всех снесло крышу, стало понятно, что это искусство развилось и объемы продаж наглядно это демонстрируют.
ЛЕ: С 1980-х в арт-мире назревало присутствие новых технологий: сначала аналоговая фотография, потом аналоговое видео, затем цифровая фотография, CGI (компьютерная графика) и так далее.
Наше поколение наблюдало за появлением этих медиа и приспособило их как инструмент.
Я считаю, внезапное появление NFT — это что-то божественное и долгожданное. Раннее присутствие в конвенциональном арт-мире искусства мультимедиа носило немного нелепый характер, потому что экран и компьютер наличествовали в выставочном зале, как скульптура или картина. Мультимедиа не присутствовало в среде своего создания.
Появление NFT для сложившихся элит в замкнутых международных арт-сообществах оказалось неожиданным, и они все туда сейчас устремились.
Не все попадут в светлое будущее, потому что этому направлению свойственна ориентация на имидж, что противоречит идее искусства. Крипто-арт может существовать как в виде огромного распечатанного баннера, так и в виде маленькой марки на экране телефона.
Мир современного имиджа потерял былой масштаб и вместе с появлением новой публики создает уже что-то непохожее на традиционный мир современного искусства.
Таков феномен культуры, в данном случае феномен пепла. Ужасающий художник с точки зрения условного арт-мира может быть очень крутым чуваком — по мнению огромной сетевой аудитории. Стык полярных культур, демократизация, вызов истории искусств — вот, что сейчас происходит. И хочется думать, это не закончится.
ЕС: Если взглянуть в историю искусств, периодически происходят такие технологические революции, как появление новых красок, масла. Поначалу это всегда вызывало неприятие, презрение. Более существенные явления — появление печатной графики, создание технологии массовой печати.
То есть NFT — это прежде всего про масштабные технические изменения?
ЛЕ: Тут все совпало. На самом деле — глобальные культурные изменения, а не технологические. Технологии — лишь малый элемент.
ТА: Я бы не согласилась, что в светлое будущее войдут не все. Дело в том, что сейчас классическое искусство стремится быть оцифрованным. Целые музеи делают виртуальные туры, где ты, не сходя со своего крутящегося стульчика, можешь пробежаться по галерее Прадо или музею Ватикана. Сейчас цифровизация классического искусства происходит во всех видах.
Можно ли сказать, что за время вашей активности с 1987-го ничего похожего по масштабу не происходило?
Хором: Можно.
Чем крипто-арт принципиально отличается от цифрового искусства? Какие вопросы ставит перед собой?
ЛЕ: NFT — искусство визуального мема. Поколение «ТикТока» считывает быстрые образы, а не концепции.
Можно сказать, что это такой современный демократичный жанр, который рассчитан не на четырех коллекционеров, а на 4 млн пар глаз, которые могут одновременно разглядывать картину.
ЕС: Появился культурный феномен существования большой аудитории в виртуальном мире. Люди с самым разным культурным бэкграундом частично переселяются в виртуальное пространство, естественно, там развивается своя культура.
Одновременно с появлением криптовалюты возникает свое искусство и свои критерии для понимания этого искусства.
Крипто-арт — еще андеграунд или уже нет?
ЕС: Нет, уже мейнстрим. Аукционные дома кинулись догонять поезд и раскручивать этот феномен на стабильных платформах.
ЛЕ: Все очень быстро случилось, а обычно мейнстрим постепенно создается поколениями. Работают критики, наследственные галеристы, сотрудники музеев и так далее. А здесь мейнстрим просто возник, вокруг него только начинаются какие-то дискуссии: «А что это такое?».
Художник теперь будет меньше зависеть от галерей? Станет ли искусство чище?
ТА: Трудно сказать. Вспомните поход в любой музей, на любую выставку и эмоциональное воздействие, которое вы получили от физического присутствия.
ЛЕ: Чисто технологически пока менее зависим, потому что сам может представить свои работы. Сейчас происходит бурный процесс: галереи — как традиционные, так и продающие электронное искусство — активно входят в игру и имеют ресурсы для пиара, производства и тому подобного. Так всегда было в арт-мире, когда появлялись новые технологии. Тут же появлялись и галереи, которые, естественно, вводили лимит тиражей, то есть ограничивали свободу и пиратство. Я думаю, сейчас рынки разделяются на высокие и низкие.
Мне кажется, все идет к сегментированию рынка в целом.
ЛЕ: Да, общества художников, так или иначе, собираются среди единомышленников, создают свои площадки с друзьями-галеристами, коллекционерами либо просто технологически грамотными людьми. Понятно, что все традиционные участники арт-рынка заинтересованы в нахождении своего места внутри этой новой реальности, чтобы не терять позиции и быть полезными. Галеристы трансформируют галереи. Они поняли, что появилось огромное сообщество людей, готовых покупать новое искусство по-новому.
Сейчас идет пересмотр отношений между важными игроками в мире современного искусства?
ЛЕ: Мир искусства, который вдруг мы стали называть не современным, а традиционным, довольно устойчив. Сейчас он продвигает своих художников, создавая пространства в мире крипто-арта. В искусстве ничего не ликвидируется.
Начался новый этап в истории искусства? Диджитал-ренессанс?
ЛЕ: Хотелось бы в это верить, так как есть много признаков культурного феномена — великого переселения человечества в виртуальный мир. При создании новых проектов, конечно, это будет учитываться. То есть происходит переосмысление индустрии, а не просто способа продажи.
Это не только рынок и не только технология, это все прямо относится к содержательной части искусства. То есть скорее что-то поколенческое. Связь с современной культурой очевидна, поэтому и содержание меняется. Оно будет все больше соответствовать новым смыслам, а не просто равняться продаже Уорхола за крипту.
ЕС: Контент, собственно, уже был. Факт резкого взлета успешности, значимости и продаж этого искусства заставил широкие круги об этом говорить и изучать.
ЛЕ: Появление NFT было неожиданным для всех, но мы оказались к нему готовы.
Ваши работы красочны, детализированы, социальны, их хочется разглядывать и публиковать в социальных сетях. Можно ли сказать, что они идеально подходят для NFT?
ЛЕ: Наверное. В первую очередь мы создаем работы для разного уровня интеллектуального восприятия. Для кого-то это просто картинки, против чего мы тоже не возражаем.