Ежедневно мне на рабочую почту приходят десятки писем. Большинство из них — массовые рассылки, от которых сразу стекленеют глаза. Медиацентр крупной российской медиа-группы приглашает на круглый стол «Особенности производства молочных бидонов в 21 веке», релиз на тему скрытого вреда препаратов для похудения, генеральный директор того или этого о роли партнерства с НКО в развитии бизнеса, Петров против гигантского кальмара.
Я иногда беспокоюсь, что во всем этом потоке информационного шума можно упустить что-то важное. Оказывается, беспокойство это пустое: человеческий голос через этот механизированный гул прорывается сразу. Письмо, озаглавленное «История одного фото с первой полосы» и начинающееся со слов «Здравствуйте, уважаемый Даниил. У меня к вам просьба личного характера» вместо «Добрый день, коллеги, прикрепляем ниже наш пресс-релиз», завладело моим вниманием сразу и полностью. И это несмотря на то, что письмо застало меня в полдвенадцатого ночи — в ванной с зубной щеткой в руках.
С разрешения автора, Бориса Алексеевича Смелянцева, привожу текст этого письма целиком:
Здравствуйте, уважаемый Даниил.
У меня к Вам просьба личного характера, но очень для меня важная. В архиве Вашей газеты должно храниться очень важное для меня фото с лицевой или тыльной стороны обложки (первой или последней полосы) одного из номеров, почти 40-летней давности.
На первой полосе одного из номеров газеты «Московские новости» однажды, где-то году в 1987–89-м, была опубликована следующая фотография:
Лето, Арбат. По арбатской брусчатке катится прогулочная коляска «лодочкой», в которой сидят друг против друга две симпатичные девчушки. Коляску не спеша везут молодая мама и бабушка. И подпись знаменитой строчкой из песни жившего неподалеку Булата Шалвовича Окуджавы: «Ах, Арбат, мой Арбат...»
Ракурс был сзади, немного сбоку и откуда-то сверху. Но все было так узнаваемо! Я тогда не был подписан на «Московские новости», а купить в киоске получалось не каждый раз. Но моя теща была очень дружна с соседями по подъезду, а наши двойняшки Ира и Таня были знаменитостью двора. Да еще и эта известная прогулочная коляска из Риги, заслуживающая целого отдельного рассказика... Словом, соседи мигом опознали героев снимка и принесли нам экземпляр газеты. Он несколько лет хранился в семейном архиве, но, к сожалению, в середине 90-х при переезде из Староконюшенного переулка в район Солнцево был утрачен.
Рождение двойни было для нас с супругой совершенным сюрпризом. У супруги Надежды это были вторые роды. Нашему первенцу Антону пошел уже второй год. Наблюдалась супруга в знаменитом грауэрмановском роддоме, а уж врач, которая ее вела, была о-о-очень опытная. Представляете, принимала роды еще у моей тещи, когда та рожала Надю... Поскольку методом пальпации никаких аномалий врач не обнаружила (оказалось, девочки лежали «валетом»), а роды были уже не первые, то она не посчитала нужным направить супругу на ультразвук. Тогда, в 1986-м, эта процедура не была еще обязательной. На предродовом осмотре тоже никаких аномалий не выявили: «...сердцебиение нормальное (видимо, сердечки бились в унисон), предлежание нормальное, головой вперед». «Чудеса» начались, уже в процессе родов, когда вместо ожидаемой головки ребенка первыми показались ножки Танюшки... Сюрприз был для всех абсолютно! Включая врача и медсестру-акушерку. В общем, роды были непростыми, но закончилось все достаточно благополучно. И мы с Надеждой и любовью получили в награду двух очаровательных дочурок.
Вместе с проблемами. Рассчитывали, что будет еще один ребенок — и коляски, кроватки и прочие атрибуты появления в семье нового человечка останутся от старшего, Антоши. Но теперь все нужно стало в двойном размере! Когда девочки немного подросли и подошла пора пересаживаться в прогулочную коляску, очень не хотелось покупать обычную для тех лет на маленьких колесиках, только сдвоенную. Такие коляски и для прогулок с одним-то ребенком не были особенно удобными: маленькие колесики на наших не очень ровных дорожках и тротуарах то и дело норовили застрять. А если вдвое шире и вдвое тяжелей?
Однажды, видимо, весной 1987 года (память уже подводит), в выходной день гуляли с Надей, Антоном и девочками еще в обычной, не прогулочной коляске по Гоголевскому бульвару. И вдруг увидели замечательную прогулочную коляску для двойняшек! На высоких колесах, «лодочкой». А сами двойняшки сидели лицом друг к другу. Подошли, познакомились со счастливыми, как и мы, родителями и поинтересовались, где они приобрели такую замечательную коляску? Оказалось, очень далеко: в Латвии, в Риге.
После прогулки коляска из головы уже не выходила. Но ума не мог приложить, как ее достать из такого далека, где ни родных, ни друзей, ни просто знакомых. Однако тогда мы жили еще в одной стране! На следующий день написал письмо, изложил ситуацию, попросил только прислать контакты магазина, в котором продают такие коляски. Адрес написал: «Латвийская ССР, г. Рига, исполком городского совета народных депутатов». Около месяца не было ответа. Подумал, что ж, все правильно: у людей столько важных проблем на уровне города... Разве есть у них время заниматься личными проблемами далекого москвича? Да и уже потихоньку наступали непростые времена, когда Прибалтика стала «отдаляться»...
А еще через несколько дней нашел в почтовом ящике извещение. С просьбой явиться в багажное отделение Рижского вокзала для получения груза наложенным платежом. Было понятно, что в этом багажном отправлении. Понесся на вокзал. Тут же на вокзале разобрал ящик, собрал частично разобранную коляску и, ликуя, вернулся с ней домой. В ближайший же погожий день девочки отправились на прогулку в новой коляске.
С тех пор я уверен, что везде и в любой ситуации найдутся неравнодушные адекватные люди. Нужно только им просто по-человечески все объяснить.
Письмо, кажется, вышло чересчур длинным, но хотелось объяснить, насколько важен этот снимок для меня сейчас, когда давно уже нет с нами тещи, а пару лет назад после тяжелой болезни ушла от нас и наша Надежда... Может быть, еще можно отыскать снимок в архивах Вашей газеты? Скорее всего, это был 1988-й год. Вроде девочки были уже немного постарше... Но сейчас, к сожалению, память уже подводит, и точный образ той фотографии тяжело возродить в памяти. Я был бы Вам безмерно благодарен, если бы удалось найти номер газеты с этим фото...
С уважением, Борис Алексеевич Смелянцев.
Дочитав письмо, я сделал три вещи. Во-первых, стер с глаз накопившуюся влагу — откуда она взялась? Во-вторых, убрал зубную щетку, которую все это время держал в свободной от телефона руке, начисто забыв, где я и что вообще делал. В-третьих, задумался. Запутанная история «Московских новостей» (подробнее о ней можно прочитать здесь), помимо всего прочего, означает, что сегодня у нашей редакции есть под рукой архивы англоязычной версии газеты с 1930-го года. С архивами русскоязычной версии, запущенной в 1980 году, все намного сложнее. Но мне было с чего начать — в редакции хранятся подшивки за 1987, 1988 и 1989 годы, то есть именно те, о которых пишет Борис Алексеевич.
Дальше детективная работа простая. Газета еженедельная, и фото на первой или последней полосе, скорее всего, будет соответствовать сезону печати, так что номера с октября по апрель отметаем. Московская зима в 80-е была построже и понадежнее, чем сегодня. В 1988 году ничего не нашлось, а вот листание подшивки за 1987-й выдало результат, причем точь-в-точь такой, как описан в письме.
Вы можете убедиться сами: вот она, передовица от 14 июня 1987 года. Арбат, брусчатка, коляска, девчушки.
Уже с правильной передовицей в руках я зачитал письмо Бориса Алексеевича коллегам, которые до этого несколько озадаченно наблюдали за моим лихорадочным листанием подшивок. Основная часть истории на этом закончена — подшивку с фотографией и нашими наилучшими пожеланиями мы передали Борису Алексеевичу, заручившись у него разрешением на публикацию его письма.
Но я не перестаю думать об этом письме. Я думаю о фотографе Алексее Федорове, для которого это было просто еще одно хорошее фото в рамках рабочего процесса. Я думаю о людях в рижском исполкоме, имен которых мы не знаем, но которые спонтанно решили сделать чуть больше, чем от них ожидали. Я думаю о самом Борисе Алексеевиче, который, обращаясь к редакции с просьбой, подарил нам непередаваемый заряд положительных эмоций. И он, конечно, прав: везде и в любой ситуации найдутся неравнодушные адекватные люди. Но что не менее важно — любой маленький акт доброты или даже просто добротно сделанной работы для кого-то может значить намного больше, чем для нас самих.
Выходит, что делать жизнь окружающих чуть лучше куда легче, чем кажется. Надо пробовать. А заодно — хотя бы изредка писать друг другу хорошие развернутые письма. Это все-таки искусство, потерять которое мы не можем себе позволить.
