Сара Торнтон. Семь дней в искусстве
Пер. с англ. — СПб.: Азбука, Азбука-Аттикус, 2013.
Авантюризм и добросовестность — два кита американской репортерской журналистики — главные достоинства этой прямой, по-хорошему циничной и очень злой книги. Автор, маскируясь под «свою» в толпе коллекционеров, завсегдатаев биеннале, арт-дилеров и студентов художественных вузов, пытается скрыть свое отношение к миру, где инвестиции в «статус» оправдываются чаще, чем в талант. Структура книги, состоящей из семи глав, повторяет иерархию индустрии современного искусства, где на первой ступени стоит потребитель (первая глава называется «Аукцион»), художнику отводится небольшой загончик у заднего входа (завершается книга главой «Мастерская художника»), а промежуточные лестничные пролеты оккупировали критики, галеристы, дилеры, премиальные фонды, кураторы. Торнтон пытается разобраться в социальных механизмах, которые привели к тому, что в 2007 году, накануне экономического кризиса, торги на аукционе «Кристи» побили все исторические рекорды. Еще вчера каждая моя точка стоила миллион, а теперь все для меня закончилось», — вздыхает над своими «полотнами из точек» художник Дэмиен Херст.
Цитата: «Пожилой коллекционер хмурится. «Ничто не может продолжаться бесконечно, — возражает он. — Я настроен играть на понижение. С января я потратил, точно не знаю, наверное, два миллиона долларов». Все, кто вложил большие деньги в искусство, готовы обсуждать рост цен на рынке. «Это дутое предприятие не соответствует реалиям экономики, — говорит один американец. — Всего столетие назад никто не имел автомобилей. Сейчас люди имеют по два или три. То же будет происходить и с искусством». Сто частных самолетов приземлились в Базеле за последние двадцать четыре часа. Одна дама роется в своей сумочке из крокодиловой кожи и жалуется приятельнице: «Я ужасно себя чувствую, когда лечу одна. Слава богу, на этот раз парочка кураторов согласилась лететь вместе со мной».
Эндрю Соломон. The Irony Tower. Советские художники во времена гласности.
М.: Ad Marginem, 2013.
История неофициального русского искусства конца XX века, рассказанная лондонским журналистом, по воле случая ставшим соучастником событий. Приехав с журналистским заданием на первый аукцион «Сотбис» в СССР в 1988 году, Эндрю Соломон надеялся стать очевидцем экономического триумфа русского авангарда, а вместо этого попал в грязный сквот на Фурманной улице. «Тогда я вел колонку о мире аукционов Лондона в одном британском глянцевом журнале и по долгу службы обязан был раскапывать все сплетни до того, как они станут известны широкой публике». Записки Соломона тем и увлекательны, что он с самого начала подобрал верный ключ к пониманию абсурда русской жизни. Стоит понять, что все здесь строится на волшебном словосочетании «может быть», как тебе открывается дверь в «мир советских чудес». Соломону благодаря этому «сим-сим» открылось многое: художественные сквоты обеих столиц, нелегальные вернисажи в мастерских и на пустырях, закрытые концерты групп «Среднерусская возвышенность» и «Кино», «поездки за город» с Андреем Монастырским, инсталляции Кабакова и первые триумфы отечественных звезд арт-андеграунда на Западе.
Цитата: «Я начал понимать кое-что о жизни советских художников в тот самый день, когда меня кинуло Министерство культуры. На самом деле я начал кое-что понимать как раз потому, что министерство меня кинуло, и, пожалуй, я не погрешу против истины, если скажу: то, что оно меня кинуло, — это лучшее, что случилось со мной в Москве».
Умберто Эко. История иллюзий. Легендарные места, земли и страны.
М.: Слово/SLOVO, 2013.
Медиевист, романист и профессор литературы ведет читателя по местам, которым человечество обязано появлением своих самых знаменитых иллюзий: Аламут, Атлантида, Шамбала, Авалон, Гиперборея, страна царицы Савской и даже парижская церковь Сен-Сюльпис, куда ежегодно стекаются полоумные поклонники Дэна Брауна. Эко разбирается с тем, как, опираясь на литературу, география способна порождать сакральные сюжеты, которые отличаются удивительной живучестью и способны оплодотворять искусство на протяжении столетий. К книге прилагается внушительная литературная антология — едва ли не главное достоинство издания.
Цитата: «Если мы и можем быть в чем-то совершенно уверены в этом нашем мире, полном заблуждений и легенд, исторических фактов и фальсификаций, так это в том, что Супермена зовут Кларк Кент. Все остальное может быть поставлено под вопрос».