Родина вымирающих слонов

Классические шахматы незаметно уходят из современной жизни. Шестичасовая партия, которая с 90-процентной гарантией закончится вничью, — слишком большая роскошь в калейдоскопе большого города. Корреспонденты «МН», воспользовавшись аккредитацией на проходящий в Москве супертурнир Таля как краткосрочной визой, на два дня проникли в закрытое шахматное королевство, чтобы понять, куда оно исчезло из нашего мира.

Война против мира

Место для проведения Мемориала Михаила Таля-2011 выбрано идеально. Дом Пашкова на Ваганьковском холме — одно из самых мистических зданий Москвы. Долгое время резиденция сына денщика Петра Первого была единственным местом, откуда можно было видеть, что происходит за Кремлевской стеной. Две недели ноября в доме Пашкова можно было наблюдать, что творится на территории шахматных королей и принцев. Именно в таких местах, с тайной и историей, сейчас и принято играть в шахматы. Это одна из мер, которые власти исчезающего королевства принимают, поднимая популярность своего вида спорта.

Чтобы попасть сюда, нужно обладать тайным знанием и принтером. Вход на суперпредставительный турнир, где собрались семь гроссмейстеров из первой десятки рейтинга, включая действующего чемпиона мира Виши Ананда, официального претендента на корону Бориса Гельфанда и самую яркую звезду современных шахмат Магнуса Карлсена, бесплатный, но по приглашениям. Только проверенный шахматный фанат мог разобраться, где на сайте Российской шахматной федерации находится тот самый файл, распечатав который можно идти на штурм полицейской будки возле чугунных ворот дома Пашкова.

В том самом зале, где первый свой бал танцевала Наташа Ростова, царит идеальная тишина. Пять столов с досками на ярко освещенной сцене, сотня человек в затемненном партере. Временами кажется, что все зрители здесь — тени. Тени озабочены — львиная доля партий, как всегда на турнирах такого уровня, заканчивается мирным исходом. Гроссмейстерские ничьи — это основная проблема классических шахмат. В шахматном королевстве живут ощущением, что вот-вот им будет объявлена война. Что по ничейным партиям «классики» ударят блицами, а против досконально изученных дебютов выдвинут секретное оружие «рэндом» — шахматы Фишера, где начальная расстановка фигур выбирается случайным образом.

Ждут, видимо, зря. Первые лица шахмат не видят признаков приближающей «ничейной смерти». Те, кто живет игрой, научились видеть в ней красоту в процессе, а не в результате.

— Я не сторонник военных действий, в чем бы они ни заключались, — говорит один из лучших российских шахматистов Петр Свидлер. — Вот сейчас в четырех турах турнира Таля было 19 ничьих в 20 партиях. Зрители, думаете, очень недовольны? При том, что борьба почти во всех партиях идет до «голых королей»?

— Но зрителям важно видеть эмоции, драматизм.

— Вот я сейчас сыграл вничью, и, поверьте, у меня с эмоциями все в порядке. Тут мягкие правила — ничью нельзя предлагать до 40-го хода. Но если встречается партия на тур, в которой ничего не происходит, то она только одна. В остальных идет нешуточная борьба. Так что какого-то повода для войны я не вижу.

Малыши и Карлсен

Скорее всего повода для войны не будет до тех пор, пока шахматы наконец не определятся, спорт они или нечто иное, и в соответствие с этим осознанием не разработают программу собственного продвижения. Левон Аронян, которого специалисты определили в реальные претенденты на чемпионскую корону, например, называет классические шахматы искусством. И уверен, что поэтому они бессмертны.

— Все-таки есть вещи, которые человеку доставляют эстетическую радость, — говорит Аронян. — На шахматную партию просто приятно смотреть, и пока это так, я бы не стал говорить о смерти шахмат и о кризисе. Шахматы — это изящная и глубокая игра. В каждой партии можно найти гармонию.

— Хорошо, пусть будет искусство. Нужно ли тогда делать из шахмат шоу?

— Трудный вопрос. Нужно ли делать шоу из оперы — тоже классической формы искусства? Нам приятно, когда на наше искусство приходят больше людей. Но нам не хотелось бы уподобляться шутливому представлению. Но я для себя ответ еще не нашел.

Пока они не договорились даже в своем кругу. Левону Ароняну неприятно, когда его называют спортсменом. А Петр Свидлер с удивлением реагирует на такой же вопрос: «Кто же мы, если не спортсмены?». Официальные шахматы ближе к позиции Свидлера. У шахмат своя федерация, своя Олимпиада, чемпионы и с недавних пор даже допинг-контроль — самое, на взгляд многих, бесполезное нововведение. Его ввел Кирсан Илюмжинов в надежде, что Международный олимпийский комитет после этого признает шахматы за своих.

— В целом это трата ресурсов, — уверен Свидлер. — Потому что никто у нас ничем таким не пользуется. Ну, может, на Олимпиаду приезжали ребята из Карибских стран, привозили с собой немножко ганджубаса. А так все пьют только кофе или витамины ближе к зиме, чтобы справляться с отсутствием солнечного света.

Но на очереди еще одна реформа, способная приблизить шахматы к спорту, — введение формы одежды. В шахматах ее принято называть дресс-кодом, и свободные в суждениях гроссмейстеры такие ограничения тоже не приемлют. Больше всех должны переживать по этому поводу Александр Грищук и Магнус Карлсен. Норвежская звезда всегда приходит на игры в одном и том же фиолетовом пиджаке, привезенным из Китая. В пылу борьбы Магнус снимает его и ходит по залу в рубашке навыпуск. Если бы шахматы были чистым спортом или шоу, все бы это происходило под визг фанаток. Но на турнире Карлсена только дети изредка просят шахматистов о совместном фото. Впрочем, придя из мира, где Warcraft победил все игровые стратегии, в том числе и шахматы, странно видеть, как стайка девочек выслеживает гроссмейстеров, чтобы взять у них автографы.

Не формат

У любого спорта по большому счету четыре источника дохода: спонсоры, билеты, реклама и продажа прав на телетрансляции. По трем из них шахматы в пролете. И это при том, что они считаются очень удобными для рекламы. Шахматы символизируют элитарность, интеллект, традиции и строгий стиль.

— Но я как-то не чувствую, что Петр Свидлер — это крутой бренд, — удивляется российский гроссмейстер. — Я думаю, какие-то люди знают, кто я такой, но сказать, что я ощущаю себя знаменитостью, — это перебор. Я никогда не стремился себя дополнительно продвигать. В эту сторону у меня нет амбиций. Хотя понимаю, это приносило бы какой-то дополнительный доход.

Что же делать с телевидением, вообще никто не понимает. Еще никому и никогда не удавалось сделать рейтинговую программу о шахматах, которую большинству смотреть было бы интересно, а профессионалам — не противно. «Дело в ведущем, — уверен Аронян. — Он должен в программе говорить и о характере шахматистов. Объяснять весь секрет противостояния людей. Он должен досконально знать внутреннюю атмосферу нашего мира, весь бэкграунд, и уметь донести это до зрителя. Шахматы — это диалог. Каждый человек проповедует свою философию игры. И пока ты не покажешь это зрителю, пока не объяснишь, почему этот игрок любит именно эту ситуацию, а в той теряется, шахматы не будут популярны».

А Петр Свидлер вообще не уверен, что ТВ — это шахматное медиа. «Классические шахматы слишком медитативны, чтобы быть в телеэфире. В телевизор их сложно засунуть — они очень длинные. Интернет — вот наше медиа. А онлайн-трансляции с комментариями на турнире Таля, они вообще идеальны».

Комментарий, который идет в интернет, доступен и зрителям в зале — надо лишь номерок из гардероба обменять на радионаушники. И там, в эфире, уже чуть больше спорта и даже немного шоу.

— Нет денег, нет проблем. Нет страха, отнять уже нечего. Так и с пешками. Надо от них избавляться, — периодически комментаторы переходят от шахматной терминологии на финансовую и футбольную.

— Фигуры на доске расставлены, как футболисты сборной России, валотильны.

— Зачем сборной России? Надо с лучшими игроками мира сравнивать. С Хави, Иньестой, Пуйолем и Горлуковичем.

— А конь на D5 — это целый Месси!

В шахматный эфир пробираются только отголоски большого спорта. Но, похоже, большинство жителей закрытого королевства не хотят становиться его частью. Они сознательно в самом углу современного сумасшедшего мира выбрали себе уютную клетку h8. Видимо, есть смысл время от времени сбегать туда на несколько часов классической партии.